Прошло полгода. Нельзя сказать, что всё шло как по маслу, но в целом неплохо. Бизнесмены захватили десять процентов продуктового рынка. К странам поставщикам, помимо Польши и Литвы, прибавились Венгрия, Германия, Австрия и Италия. Не обошлось и без Украины. Достававший всё это время Данека друг Степан дал на реализацию крымскую муку с клейковиной аж тридцать процентов. Несмотря на местами рваные и неуклюжие пятидесяти килограммовые мешки, мука шла на «ура!» и многие хлебзаводы стали ею разбавлять всю остальную муку – местную и импортную. Так продолжалось целых три месяца – до тех пор, пока сами украинцы не наложили запрет на вывоз крымской муки, посчитав её чуть ли не достоянием Республики. Степан на этой почве запил и больше о нем не слышали. Высвободившуюся нишу заняла венгерская мука с клейковиной двадцать девять процентов, но не прошло и месяца, как венгры замутили такие цены, что пришлось отказаться от поставок. Появилась немецкая мука с клейковиной двадцать пять-двадцать шесть процентов. Несмотря на одинаковые параметры с польской и литовской брали почему-то именно немецкую, как правило, фасованную муку. До хлебзаводов она не доходила – мелкие оптовики расхватывали её на корню и распихивали по магазинам. Сами же хлебзаводы никак не могли пережить пропажу украинской муки и продолжали доставать своими звонками:
– Кто на связи? – спросил недовольным голосом Гуров. – Девушка красивая, нет у нас хохляцкой муки. Сколько ж можно звякать?
– Плачу вперед! – визжала на том краю провода тетя с базарным голосом. – Наличными плачу! Меня директор в пыль сотрет, если не достану.
– Значит, сотрет – муки этой больше не будет.
– Тогда дайте хоть макароны на реализацию?
– Коля? – крикнул Гуров Одинцову. – У нас ещё есть днепропетровские макароны? Около тонны в остатке?
– Забирайте, мадам, пока есть. Даю на неделю, понятно? Завтра в десять на контейнерном складе. Да, как в прошлый раз, самовывоз.
Странное дело, но украинские макароны тоже не залеживались на складе. В чем причина, спросите вы и будете правы – в цене. Действительно, пятисот граммовая упаковка импортных «спагетти» стоила 1655 рублей, макароны «Рапидо» – 1850 рублей за четыреста грамм. При покупке от двадцати тонн скидывалось двести рублей на килограмме. Но всё это было несопоставимо с днепропетровскими макаронами при их цене 1500 рублей за килограмм. Конечно качество было безобразное – при варке макароны слипались и превращались в месиво из непонятно чего. Но потребители не жаловались – они были не настолько богаты, чтобы баловать себя импортными продуктами. Помимо качества, макароны были нефасованными, а бумажные двадцатикилограммовые мешки все без исключения рвались ещё при загрузке в вагон. Когда получили первую партию, на которую при полном параде прибыли Данек и Наташа, и вскрыли вагон, эмоции всех присутствующих бизнесменов перекрыли звуки работающего по соседству земснаряда, вбивавшего железобетонные сваи в основание строящегося дома. Как всегда ситуацию спас Одинцов, мгновенно переключивший погрузчиков контейнеров на перетарку макарон в новые мешки. Откуда взялись сами мешки Одинцов не рассказывал, но судя по другим мешкам, образовавшимся у него под глазами, без военторга тут явно не обошлось. Естественно, что почти весь вагон ушел в эту организацию с отсрочкой платежа, а всё, что перемешалось в вагоне с опилками и прочими компонентами от прежних перевозок разошлось по другим конторам, но со скидкой на «некондишн».
Гуров положил телефонную трубку и важно прошагал к своему столу, украшенному позолоченной рамкой, в которой с фотографии на него сурово смотрела его законная супруга Аврора. Он ещё помнил её слова, произнесенные в тот самый момент, когда в фотоаппарате сработала вспышка, возвестившая, что сей жизненный фрагмент уже вошел в семейную историю. Вошел же он вместе с открытым ртом Авроры, из которого вылетела не менее историческая, чем сам фрагмент, фраза в назидательном тоне:
– Смотри, ворона в павлиньих перьях, не протабань момент – может быть, уже последний!
«Могла бы и не обзываться!» – мысленно отвечал фотографии Гуров, становившийся с каждым годом всё менее привлекательным и всё более любившим Аврору со всеми её выпадами в его адрес. Правда, с недавнего времени, её поведение кардинально изменилось и причиной тому стало их нормальное безбедное существование. В этом она видела и свою заслугу, так как упорно и настойчиво выводила, давно б уже спившегося, капитана дальнего плавания Гурова на верный курс. Теперь у них был офис с евроремонтом в центре города, современная мебель и даже кожаные кресла, на которых оба бизнесмена любили повращаться, раскидывая мозгами о далеко идущих планах на будущее. «Главное, – размышлял про себя Гуров, – не наступить на старые грабли. Тогда всё будет о, кей!» Старые грабли для Гурова – это выпивка и зазнайство, а иначе разве посадил бы он на мель новое рыболовное судно вместе со всеми надеждами на занятие достойного поста в пароходстве. Бывая в своей бывшей канторе, он видел, что всё руководство буквально купается в роскоши: дорогие иномарки заполонили все подходы к главному входу, везде евроремонт, дорогущая мебель, совещания только «за бугром», то есть за границей и тэ-дэ и тэ-пэ.
Правда, этого не скажешь о плавсоставе. Но так было всегда – те, кто пашет в море, всегда забывались, и дележи проходили исключительно в пароходстве, кидавшем с барского стола только крохи, достававшиеся капитанам и их первым помощникам, то есть комиссарам. А сейчас, говорят, и капитаны стали загребать – главное лови рыбку в закрома. Гуров умел ловить рыбу, но теперь это в прошлом – момент был упущен. Да и комиссаров уже не было. Все просто: залетел по пьянке – свободен, как летучая мышь в полете. Теперь – каждый по себе! А выехать за границу – нет проблем, вали, пополняй армию безработных! Главное – иметь достойную работу, что у них «за бугром», что у нас в бывшей Совдепии. Работа – это всё!
Пан капитан взял в руки фотографию Авроры, сделал по офису два выверенных ею галса и, вернув рамку на место, произнес:
– А что капраз, не пойти ли нам с женами в театр? Новый год как никак!
Одинцов, зарывшийся за соседним столом в папке с товарно-транспортными накладными, не долго раздумывал с ответом:
– В этот драм-сарай?
– Да оторвись ты от бумаг, – Гуров попытался закрыть ненавистную ему папку своими толстыми, волосатыми руками. – Я дело говорю. Повысим уровень. Сходим на новогоднюю тусовку. Конечно, капраз, ты там за время учебы в питерской академии насмотрелся всякой всячины. Но в, как ты говоришь, драм-сарае будут важные вип-персоны: градоначальник, например.
– Мэр, что ли? – вставил Одинцов новое диковинное слово, к которому ещё не все привыкли.
– И мэры, и сэры, и прочие, сам понимаешь кто? Надо выходить на уровень!
– Ладно, сходим на тусовку, – ответил Одинцов, не желая ущемлять пана капитана в его интеллектуальном и прочем развитии. – Хотя ты знаешь мой принцип: тише едешь, дальше будешь. Лучше не светиться лишний раз. А то нас и так уже разыскивают.
ebooksa