Товарищ Резак

Котопсы, наверное, решили меня сегодня попробовать унизить. Вот что им ответить? Я наверняка не лучший, но точно вхожу в сотню известной мне части стикса, у кого есть навык владения ножами в две руки. Десятки недель я учился владеть парой ножей. Это не одно и то-же, что владеть ножом одинаково с левой и правой руки. Благодаря сотням часов тренировок и редчайшим техникам, ведомым моему укуренному учителю, я стал настоящим мастером, а этот мир одарил меня множеством профильных умений за усердие. Я в них ещё до конца не разобрался, но пользовался беззастенчиво. Что им ответить? Просто сказать что умею, или попытаться объяснить пушистику с короткими лапками, что-то о владении ножами? Я просто утвердительно кивнул, решив пока не рассказывать больше, чем тебя спрашивают. Кот растянул морду в улыбке:

— Вы заметили какой именно нож наш друг себе заполучил? Не буду спрашивать откуда, наверняка он первоисточника не знает, а получил в награду за какое-нибудь забавное приключение.

— Это те самые, которые вы у наших дуболомов поотбирали? Тысяча двадцать четвёртая модель? — спросил пёс.

— Ага, это хорошо, что мне не пришло в голову им девятисот шестидесятую дать! Вовремя отобрал, — и Кот сделал жест, как будто отбирает палку с примотанным гвоздём у первоклассника и зашвыривает на верх шкафа, — Так и лежат. — и ещё один жест, как будто у него связка легендарных ножей нолдов лежит в пыльной коробке из под обуви, на верхней полке чулана.

Да нет, такого не бывает. Котопсы надо мной просто решили поиздеваться. Мой легендарный нож нолдов один на весь стикс. Величайший мономолекуляр, сокровище в умелых руках. Не может пушистик с плешивым псом раздать ножи салабонам, а потом отобрать, потому что они пальцы порезали. Тем временем Кот сделал серьёзное лицо и сложил лапы домиком.

— Вот смотрите, коллега, мы правда тогда намучилась. 1024 молекулы по лезвию, есть почти предельно возможная составляющая, а мономолекляр не возможен в принципе. Он существует в природе, но следующий слой будет содержать от двух до восемнадцати молекул, а уже через десяток слоёв там будет больше тысячи, а нам надо удержаться в пределах арифметической прогрессии. Я разумеется говорю о материалах пригодных для такого изделия. Что только не делали, а оказалось всё просто. Надо растить кристалл ножа, а нож именно кристалл, с лезвия. Мы его растили с обуха, пытаясь задать форму, в итоге на сотне тысяч молекул лезвие обламывалось за счёт случайных дислокаций. Тоже очень острое изделие, но сами понимаете, не то что задумано.

— Теория Лебедева о случайных дислокациях? Забавный труд и Нобелевка? Можно посчитать где появятся смещения молекул, при этом совершенно не объясняет почему, — покивал головой косматый пёс.

— В нашем мире это теория Лебедева-Ченга, слово в слово и ни каких объяснений. Так каково же было наше удивление, когда, начав растить кристалл с лезвия, мы получили искомое изделие с точностью до нескольких микронов, а дислокации появились уже ближе к обуху и их влияние было ничтожно мало на общую прочность. Я подробностей не знаю, это не моя специализация, да и подразделение мне дали в нагрузку, местные не справлялись с разработками. — говорил котяра, ловко перепрыгивая через ветки, и делая подтверждающие жесты.

Это они говорят о моём Пальценоже? Кот говорил о моем ноже так, как будто величайшие мономалекуляры делают у него в гараже, причём не сам Кот, а его какие-то криворукие, убогие родственники — недоумошные, но чрезвычайно старательные. У меня всё крепче зрело подозрение, что говорящий котяра и квази-пёс понимают о чём ведут речь, и самый тупой и наивный здесь я. Это не подозрение, я уже знаю об этом, просто не думал, что унижать можно в форме неспешного диалога между двумя профессорами.

Кот говорил о проблемах зонального закаливания кристалла и ещё о чём-то, а плешивый и косматый пёс кивал и поддерживал коллегу встречными вопросами. Я шёл и мрачно слушал. Вот так, за пару минут мир может перевернуться. Я не перестал быть мастером ножей, а Пальценож затупился, просто пришли белые люди и рассказали наивному папуасу о том, что нет на небе мускулистого мужика в повозке запряжённой белыми носорогами. Молнии метал вовсе не бог Тумба-Умбани, а они сами появляются, от трения облаков.

Ладно Резак, не расстраивайся, если это правда, а оно конечно правда, то рано или поздно это должно было случиться. По крайней мере, Кот не соврал и нового я узнал за пару часов столько, сколько за целый год раньше не узнавал. Меня так не макали с самого детского сада. Я себя чувствовал несмышлёным котёнком или щенком, уже и не знаю кто у них тут, у этих говорящих котов и псов.

Мы подошли к броневику, который стоял в середине небольшой колонны техники. Он не был похож на самоделку. Совсем немного адаптированный к реалиям стикса серийный БТР, вполне узнаваемой советской школы танкостроения. Я с детства именно такие и видел, в том мире, в кино, на парадах, а в этом мире не мало километров проехал как внутри, так и на броне. В некоторых местах броневики и грузовики обшитые металлом — это единственный относительно безопасный транспорт. В этих машинах чувствовалась скрытая сила. Он казался современнее виденных мною ранее экземпляров и был более зализанный и агрессивный.

В открытом люке виднелось глупое лицо парня водителя. К нам подбежал мужик в полном боевом снаряжении, весь с ног до головы закованный в очень современный бронекостюм. Именно так. Высокий воротник, в руках сферический шлем с толстым забралом из бронестекла, и боец был прикрыт пулестойкой тканью до самых тактических перчаток и берцев. Бронежилет, как панцирь римского центуриона, прикрывал тело от шеи до паха, а массивные наплечники служили дополнительной защитой от пуль сбоку:

— Товарищ Кот, вас тут все обыскались. Мы тут всех на уши подняли, с Хозяйкой связались, даже Вождя дёрнули.

— Дайте мне связь с нашими тёмно костюмными друзьями, — прошипел котяра и лёгким прыжком запрыгнул в задний люк броневика.

Наши тюки забрали парни, а затем один из них предложил мне живчика и дал крышку термоса, наполненную кофе и снарядил меня бутербродом. Я не ел и не спал уже хорошо больше суток, но бешеная погоня за нимфой, суд и котопсы, приглушили усталость, и я как ребёнок боялся заснуть, что-бы не пропустить что-то очень любопытное. Вот уж повезло так повезло.

Пушистый начальник очевидно дождался связи с загадочными некто, и завопил противным кошачьим голосом, почти на ультрозкуке: «Я? Перговоры? Меня по затылку прикладом. Я знать ничего не хочу! Не умеете держать своих шавок? Это уже шестой раз за последние полтора года, не считая мелочей. У меня есть два замечательных переговорщика, товарищ Демон и товарищ Доберман! А я думаю они лучшие переговорщики в нашей дипломатической миссии. Вам не нравится их последний визит? А, по-моему, очень даже договорились!»

Котище кого-то распинал за текущий инцидент, и на той стороне явно навалили в штаны. К этим животным надо присмотреться получше, чувствуется в них какая-то возможность и разумеется становилось всё интересней и интересней. Наоравшись, Кот вылез из БТР и ходил между броневиков и грузовиков, раздавая распоряжения. Боец во всё том-же снаряжении пригласил меня в одну из машин.

Очевидно или Кот, или Блохастый дали по поводу моей персоны распоряжение. Как только я сел в кузов, меня внимательно осмотрели и увидев из оружия на их взгляд только пистолет, выдали мне автомат, пару гранат и подсумок с обоймами. Пальценож я носил скрытно, а ПСС впечатления на бойцов не произвёл. Мы ехали молча, в напряжении, минут сорок, затем парни немного расслабились и начали разговаривать между собой. Ко мне с расспросами никто не лез. Я прислонил голову к борту грузовика и закрыл глаза. Слишком устал за эти почти двое суток без сна.

Глава 21. Резак. Город невозможностей!