— А может, он и был в состоянии аффекта, откуда мы знаем? — оживился напарник. — Поход в театр сам по себе сильный эмоциональный стресс. Я помню, с одной барышней встречался, так она меня потащила на какой-то жутко модный спектакль, чистый авангард. Смысл пьесы я так и не уловил, зато мужики каждые пятнадцать минут, как по часам, скидывали штаны, а бабы, — те с самого начала не одевались — бегали в каких-то полотняных повязочках на бедрах и трясли грудями. При этом все жутко орали и непрерывно матерились. Я, когда это действо закончилось, сам готов был половину города поубивать. Ниночка, куда они ходили, что за спектакль был?
— Извини, Гошка, ты не угадал. Никакого авангарда, никаких голых баб и мата, классика в чистом виде. «Трубадур» в нашем оперном театре.
— «Трубадур»? — Гошка почесал в затылке. — Хм. Ну, не знаю. Вдова Паршина намекнула, что наш клиент не любитель по театрам ходить, а для неокрепшего, неподготовленного ума «Трубадур» — испытание серьезное. Могло паренька и переклинить.
— Даже если его десять раз переклинило, по заключению патологоанатома, — Нина подняла вверх блокнот и потрясла им, — Илья скончался не позднее восьми часов вечера, а спектакль закончился в одиннадцать. И свидетели подтверждают, что Иван честно отсидел его до конца.
— Свидетели меня как раз совершенно не убеждают! Дело нехитрое: устроили цирк перед гардеробщицей, заскочили в буфет, изучили меню, показались знакомым — и все! Алиби готово, можно потихоньку сматываться и отправляться домой. «Трубадур» — спектакль длинный, можно дюжину родственников успеть укокошить и в театр без проблем вернуться.
— Но Алябьев пересказал содержимое спектакля, — заикнулась я и тут же получила от напарника взгляд, исполненный презрения.
— Ритка, вот от тебя я такого невежества не ожидал! Как раз то, что Алябьев подробно пересказал содержание, и вызывает наибольшие подозрения! Мы же говорим о «Трубадуре», значит, это принципиально невозможно! Разве ты не знаешь, что в кафе, напротив театра Ла Скала, уже больше ста лет хранится бутылка шампанского для гения, который разберется в этой каше и сумеет связно и вразумительно изложить содержание оперы?
— Э-э… — что-то такое я действительно слышала, но как-то упустила из виду. К счастью, мне на помощь пришла Нина.
— Если Иван действительно десять лет держал у себя пистолет, из которого убил брата, — спросила она, — и теперь планировал застрелить старого друга, то совершенно непонятно: к нам он зачем явился?
— Дымовая завеса. — Гоша даже на мгновение не потерял уверенности в своей правоте. — Может, он собирался потом объяснить, что вот, дескать, дружок бывший, связался с лихими людьми, чтобы со мной, сиротой, расправиться, а лихие люди его же и укокошили. Как его жена нам сказала? Не рой другому яму!
В построении обвинений Гошка очень изобретателен и все сомнения трактует, как прямые доказательства виновности. А я всегда стараюсь найти оправдания для подозреваемого или хотя бы смягчающие обстоятельства. Не могу сказать, что в наших спорах всегда рождается истина, но мне они очень помогают. Вот и сейчас, хотя предложить логичную, непротиворечивую версию я еще не могла, напарник легко отметал все мои доводы в пользу Алябьева, у меня крепла уверенность: наш клиент никого не убивал.
— Тогда зачем он пришел с пистолетом в офис? — Судя по вопросу, шеф разделял мое мнение. — Подстерег бы Паршина в каком-нибудь более удобном месте.
— Если хорошо подготовить площадку, офис вполне удобен, — не смутился Гошка. — А Алябьев, вспомните, специально назначил встречу на время, когда жена Паршина должна была уехать в банк. Ему просто не повезло, что дамочка оказалась на месте. А так — все было рассчитано точно. Алябьев приходит, убивает Паршина, уходит. Секретарши на месте нет, и никто не знает, что он вообще приходил.
— Не сходится! — обрадовалась я. — Алябьев не мог знать, что Светлана пошлет секретаршу в налоговую! Да и шел он к Паршину не скрываясь — его видели два человека, а могли и другие сотрудники заметить.
— Алябьев шел к Паршину открыто, — задумчиво повторил шеф. — Зашел в кабинет, и уже через минуту его застали около трупа с пистолетом в руке. Устроить серьезную ссору времени просто не было, значит, шел убивать. При этом шел спокойно, в хорошем настроении — перекинулся парой слов с программистом, поздоровался с девочкой из бухгалтерии…
— Программисту Иван пообещал, что через полчаса зайдет, — вспомнила я. — Чтобы обсудить предложение о работе, ему в новой фирме программист нужен.
— Тем более. Получается, что Алябьев приехал в «Гефест» с тем, чтобы быстренько пристрелить компаньона, а потом, не задерживаясь, заняться наймом персонала в свою новую фирму. Не знаю, психологи, может, и объяснят такое поведение, но с точки зрения простого здравого смысла это нелогично.
— Но если Паршина убил кто-то другой, то он должен был исчезнуть из кабинета буквально за секунду до появления Алябьева. А как? — Шеф посмотрел на меня, и я неуверенно развела руками. — Сам Алябьев в коридоре никого не встретил, через кабинет Паршиной тоже никто не проходил. Сотрудники присутствие в офисе посторонних лиц отрицают.
— А если убийца скрылся через окно? — неожиданно предположил Гошка. Я уже говорила, что моему напарнику все равно, кого подозревать — нашего собственного клиента или неизвестного убийцу. — Первый этаж, можно и прыгнуть.
— А что, окно было открыто?
ebooksa