Черный ход

Внизу – близко и в то же время на немыслимой глубине – толпятся люди. Дюжина? Две? Сотня? Не разобрать. Вряд ли сотня, но больше дюжины. Сосчитать людей не получается, сразу начинает дико болеть голова. Люди стоят на пристани. Доски настила обуглены. По тяжкой смоляной зыби бегут фосфорические огоньки.

Если это нефть, она вот-вот полыхнет.

Люди (тахтоны?!) одеты в рванье. Жалкие узелки, скудный скарб. Бедняги испуганы, жмутся друг к другу, с надеждой глядят вдаль. Беженцы, понимает Джош. Ждут пароход или лодку. Кое-кто из беженцев с ужасом оглядывается назад – туда, откуда они пришли. Горизонт за спинами тахтонов (людей?!) полыхает багровым заревом. Кажется, пламя приближается.

Если пароход опоздает…

В какой-то момент беженцы делаются для Джоша знакомыми. Исчезает тахтонья угловатость, известная Редману по его снам снаружи; закрепляются привычные черты. Отец? Мама?! Вон дядя Филип, рядом его жена Мэри, обе дочки. Старик Химмельштосс, его зять Тедди, толстяк Хеммиш. Майкл Росс, Клеменс, Освальд МакИнтайр. Среди мертвецов затесались и живые: Сэм Грэйв, старик Кэббидж, Макс Сазерленд, шериф Дрекстон, мисс Шиммер…

Я должен их спасти, понимает Джош. Мертвых и живых. Они ждут меня, моих действий. Я должен откупорить черный ход, что ведет сюда, в Осмаку, из адских глубин. Прислать за ними пароход.

Хотя бы лодку!

Гудящее пламя подступает все ближе. Там, внизу, жарко полыхает огромный нефтепромысел братьев Сазерленд. И нет добровольцев с лопатами, нет пожарной водовозки. Темные небеса не спешат разразиться громом и молниями, обрушить на пламя спасительный ливень. Если Джош ничего не сделает, не протянет руку помощи…

Черты лиц плывут перед глазами, смазываются. Превращаются в грубые деревянные заготовки, жестокие пародии на живых людей. Это не люди – тахтоны ждут в аду под землей! И ждут не Джошуа Редмана, самозваного спасителя – они ждут мерзавца-дьявола, отобравшего у Джоша его тело! Дьявол хочет вытащить бесовскую свору из пекла на землю!

Боже правый!

«Когда тахтон впервые заговорил со мной, он говорил не по-нашему. Это я слышал его так, как если бы чертов призрак свободно болтал по-английски. Сейчас я вижу ад, его родину, куда не раз попадал во сне – и вижу так, словно это Осмака, Канзас, Иллинойс: пристань, пожар, катастрофа. Близкие мне люди ждут спасения. Дьявол морочит меня, искушает! Переводит увиденное с языка на язык!»

– Сазерленд! Макс Сазерленд!

Громовые раскаты врываются в бесплотные уши Джошуа Редмана. Глас Господень рушится с самих небес:

– Сазерленд, будь ты проклят!

Джош встряхивается мокрым псом. Горящий ад, тахтоны, ждущие на обугленной пристани, меркнут, исчезают. Серная вонь истончается, пропадает. Но перед глазами полыхает пламя – не багровое, алое. Да это же восход! Солнце встает. Сколько часов он проторчал над черным провалом, глядя в бездну преисподней?!

К лагерю подъезжают всадники. Десятка два, не меньше.

Все они вооружены.

2

Рут Шиммер по прозвищу Шеф

Стол орехового дерева. Столешница крыта зеленым сукном. Если поставить сверху колесо рулетки, кабинет мэра превратится в казино.