— Любил, — ответил я, разом портя себе настроение.
— Сколько мужиков не вопрошай, а у них всё один ответ. Любил он, вот и нажил себе проблем по гроб. Тьфу! Одна херня из-за этих баб!.. Потом-то что с ней?
— А потом убил я её. И девчонку её себе забрал.
Отвечал я тихо, так как не был уверен, что вообще стоит чего-либо отвечать. Однако Элдри засмотрелась на зазывалу и вроде как слышала только его. На разговор взрослых мужчин она не обращала внимания, предвкушая прелести нового театрального представления.
— Во, мужик, даёшь! — аж помотал головой Данрад, пытаясь уложить в мозгах такую нелепость. — Чего с родными-то не оставил? Мстил? Или на мать похожа?
— А у неё родных больше не осталось, — солгал я, сразу припомнив о пока ещё живом бедолаге на Амейрисском престоле. — И да. Очень похожа. Вылитая она.
— Тогда красивая та твоя девка была.
— Самая красивая. Таких я больше никогда и не видел.
Вожак искоса посмотрел на меня, но больше ничего не сказал. И хорошо. Я полностью погрузился в собственные мысли. И в них я почему-то воображал только то, что принято называть счастливыми моментами. Я не вспомнил о том, как убивал Эветту, а даже отчего-то представил, что мы какое-то время жили вместе в том доме у озера. Так, как могли бы жить муж и жена. И что Элдри действительно наша дочка.
Я ласково потрепал девочку по голове и, удерживая свою руку на её плече, с гордостью прижал к себе.
— Да, Морьяр? Чего? — тут же отвлеклась от своего занятия Элдри.
— Ничего, — ответил я и, решив пошутить, притворно вздохнул. — Мелкая ты. Как раз, чтобы как на трость опереться.
Девочка тут же возмущённо вырвалась от меня, но затем, хихикнув, положила мою ладонь обратно себе на голову и сообщила:
— Да-да, я тросточка. А ты старичок! Смотри, держись крепче. Упадёшь не то!
Некоторое время я потакал её игре, а затем мне это наскучило. Да и Данрад завёл интересный разговор про то, что раз Малая, Данко и Шептун попались, то им меньше доля положена. С Данко и Шептуном я был полностью согласен, но вот долю Элдри считал неприкосновенной. А потому вожак напомнил, что я нож испоганил. В ответ ему я сказал… И как-то так мы и дошли до дома.
В холле как раз накрывали на стол. На обед Стае полагались уха, варёная картошка, запечённая рыба да пироги с рубленым яйцом и луком. Из Нинэлле и с одной рукой кухарка была хоть куда. Что-что, а готовила она — пальчики оближешь. И, наверное, Данраду тоже пришло нечто подобное в голову, раз он только доброжелательно шлёпнул девушку по заду, когда та выкладывала на стол последнюю тарелку с зеленью и имела неосторожность оказаться подле него.
— Чё? Перепугалась? — делая свирепую рожу, тут же гаркнул он.
Нинэлле действительно от шлепка побледнела и отступила на шаг назад, а потом и выдавила из себя шёпотом робкое:
— Да.
— А зря, — неожиданно дружелюбно улыбнулся Данрад и, вытащив из своего кошеля (а не из того, что отдал Гоития) два золотых, положил их в здоровую ладонь девушки да сжал на монетах её пальцы. — Я сегодня добрый. Так что бери себе на приданое и вали отсюда, девка!
ebooksa