— Не надо? — я положил поленья в специальный ящик, отряхнул руки от налипшей коры и удивлённо поглядел на девочку, прежде чем начал высасывать из пальца занозу.
— Они тебя за опасного безумца принимают, а потому и пытаются избавиться как могут. Веди себя спокойнее. И станешь просто изгоем. Как я.
— Он толкался.
— В другой раз просто отойди в сторону и продолжи свои дела.
— Но он толкался!
— Я видела, Арьнен, — вдруг с некой жалостью ответила она и, пошарив в поясной сумке, протянула мне кусок хлеба, оставшийся у неё со вчерашнего дня. Я сразу цепко выхватил его у неё из рук. — Ужас. Ты совсем как дикий зверь.
— Я не зверь.
— Я знаю, что ты человек, — мягко улыбнулась она мне. — Ты человек. И тебе обидно. Очень.
Я был голоден, а потому с удовольствием начал жевать хлеб.
— Попробуй сделать, как я сказала. Хорошо?
Просьба показалась глупой, но Эветта дала мне поесть и предложила хоть какой‑то выход из сложившейся ситуации. Кроме того, пусть я выглядел сущим болваном, но на деле идиотом не был и прекрасно понимал, чем мне грозят обстоятельства. А потому решил попробовать вести себя по разумению Эветты. И, прежде всего, скажу, что это было сложно. Особенно первое время. Но постепенно в мой адрес стали слышаться лишь одинокие насмешки. Отсутствие реакции с моей стороны, строгий надзор мэтров и постоянные занятия превратили меня в некоего невидимку до поры, когда я вдруг стал одним из лучших на потоке. Только тогда на меня вновь обратили внимание. И на этот раз надо мной не смеялись. Никто и не подумал меня бить или подстрекать. Но я всё равно оставался в стороне от общества. И вскоре мои эпические задумки, непредсказуемые эксперименты, неспособность объясняться доступным языком, моя странная логика и сложившийся характер вновь заставили всех держаться от меня подальше.
И меня это более, чем устраивало! Всегда.
— А, по-моему, ты псих!
…А что, кстати? Псих это очень даже. Лишний раз к сумасшедшим не лезут. Они сродни прокажённым. Особенно мирные.
Смерив задумчивым взглядом стену, в которую мне едва не довелось врезаться, я театрально произнёс:
— Я не псих. Просто я увидел землю, и она позвала меня.
Уп-с! Какие глазюки-то испуганные на меня уставились.
Меж тем дорога, по которой мы шли, была тропой проторенной. И вела она к борделю. Это корявое двухэтажное здание окружал не менее корявый, но плотный и высокий забор. Женщинам запрещалось выходить за пределы двора во избежание различных неприятностей, и это простенькое правило они благоразумно не нарушали. Даже звонкий смех, иногда доносившийся оттуда, искажал лица каторжников неприятными гримасами. Мало кто из людей в действительности мог укротить животные инстинкты, и со стороны это выглядело мерзко.
— Вот. Привёл его, господин Грегор.
У калитки в компании всё ещё бледного из-за потери крови Рика действительно стоял начальник каторги. Ему было жарко при такой погоде в расшитом камзоле, и, несмотря на то что он обмахивался надушенным платком, его напудренное лицо покраснело, а на носу выступили капельки пота. Периодически мужчина поглядывал на лазурное небо, но безветрие не предвещало каких-либо облачков. В такой ранний час яичницу можно было поджаривать и на солнце. Даже, возможно, быстрее, чем на огне вышло бы.
ebooksa