Я и пошел, широко распахнув дверь и звякнув колокольчиком на прощанье. Ох и хлопнуть должно было, что называется «от души». Рот женщины открылся для громогласного рева, даже вены на лбу проступили от напряжения. Дверь стремительно летит назад, приближая неминуемое «ба-бах». Доли секунды и… я успеваю подставить трость. Смотрю в широко распахнутые глаза хозяйки, приветливо улыбаюсь.
Эх, Петруха, выселят тебя раньше положенного срока, ей-ей выселят.
До вечера маюсь ерундой: любуюсь пейзажами с балкончика, вдыхая свежий воздух или смотрю телевизор. Наткнулся на слезливую мелодраму про любовь обыкновенной девушки и аристократа. Этакий аналог «Золушки» на манер иномирья. Только здесь принц не искал прекрасной незнакомки, примеряя хрустальный башмачок кому не попадя, он точно знал: кто и где. Дарил избраннице драгоценные каменья, устраивал романтические вечера с живым оркестром, а та ни в какую. Я пропустил начало фильма, поэтому долго не мог понять причину столь прохладного отношения к ухажеру. Нормальный парень, при деньгах и с понятиями, а то что губы красит, да пудрится сверх меры – это издержки местной культуры. Я к Вейзеру полгода привыкал и то оторопь порою брала, когда он ногти начинал красить, по девчачьи забравшись с ногами на постель.
- Мы навсегда будем вместе, любимый? – спрашивает милый женский профиль на фоне заката.
- Навсегда, любимая. Только ты и я, на всем белом свете, - отвечает мужчина, крепко державший хрупкую девушку в объятьях. Наклоняется к избраннице и нежно целует.
В глаза бьют лучи заходящего солнца. Камера начинает удаляться, все дальше и дальше, пока стоящая на мысе парочка окончательно не скрывается за облаками. Играет заглавная тема фильма, бегут многочисленные строчки титров.
Сердце внутри ёкает и на глаза начинают наворачиваться слезы. Ёжкины коврижки, да что ж такое со мною твориться? Я даже на «Титанике» не плакал, а здесь прямо расторгался. На дешевенькой мелодраме, где из неожиданных поворотов разве что дуэль на шпагах и воткнутый в глаз клинок (разумеется глаз негодяя). Еще не хватало укрыться пледом и начать заедать мороженным охватившую меня меланхолию.
Вспомнились слова Ловинс, не настоящий, а той, что была на лайнере в виде галлюцинации:
Ответа не последовало. Не было ее рядом, ни реальной, ни порожденной больным воображением.
Даже не понял, как очутился на балконе, сцепив пальцами перила. Один разговор, мне нужен с ней всего один разговор, честный и открытый. Не знаю, на что рассчитываю, но лучше уж так, чем до конца жизни думать и сомневаться: «а вдруг, а если бы», и держать до бесконечности греческий профиль в голове. Надоело, сколько можно.
Полный решимости возвращаюсь в комнату и начинаю переключать каналы. Достаточно слезливых мелодрам, пора заполнить шкалу мужественности, а вот хотя бы и спортом.
Как назло, никаких соревнований на глаза не попадалось, зато были новости шестимирья.
- … проявленная храбрость позволила спасти тысячи жизней. Рискуя здоровьем, наш герой пробрался в трюмы корабля, где в ручном режиме произвел отключение пространственного двигателя, - безостановочно зачитывает диктор. – Освобожденные пассажиры, экипаж «Хрустальной принцессы», а также члены их семей безмерно благодарны спасителю. Со всех уголков цивилизованного мира летят слова восхищения…
За плечом ведущего материализуется фотография молодого парня, со смазливыми чертами лица и челкой темных волос, наползшей на лоб. Взгляд лихой, рот обнажен в белоснежной улыбке.
На экране замелькали кадры с освобожденного лайнера: палуба, цепочка людей, спускающихся на землю по приставным трапам типа «эскалатор». Внизу их встречают бригады специалистов: кого-то сразу сажают в кареты скорой помощи, кого-то кутают в полотенца и дают напиться воды.
- Это какой-то кошмар, - жалуется женщина репортеру: статная дама увитая кудрями волос. По лицу так и не скажешь, что кошмар пережила: свежее, румяное, абсолютно гладкое, без следа мимических морщин, хотя лет опрашиваемой далеко за пятьдесят, если судить по земным меркам. - Нас держали взаперти несколько суток. Спали прямо в одежде на голой траве, представляете? Под дулами автоматов в присутствии тысячи незнакомых людей.
- Будем жаловаться, - вставила другая дама, находящаяся поблизости. Не менее румяная, разве что кудри отсутствовали. Вместо них - прямые черные волосы с массивной золотой заколкой.
- Да-да, непременно судиться с господином Филинье. Для моей семьи, для многих знакомых этой компании больше не существует. Скажите, как можно было допустить подобный беспредел, когда людей убивают прямо на палубе? Нас держали несколько суток в неволе, словно тупой скот в загоне.
- Не было возможности помыться, питались отбросами, а в туалет сходить… О-о, об этом лучше умолчать, - затараторила соседка.
- Кошмар, просто кошмар.