Кель. Девочка-убийца влюбилась

– Команда Самди?

– Может, и они. К нему половина обкома перебежала. Они решили, что это такая новая КПСС.

– То есть ты думаешь, что Самди смог договориться с Шепшелеем?..

– Это невозможно, – произнёс Зарецкий.

– Обоснуй.

– Самди – не в своём уме. Это ни для кого не секрет, но, к сожалению, многих устраивает. Избиратели думают, что их спасёт только буйнопомешаный. Вся это компания из обкома даже не чешется. Думает, что буйнопомешанный всё равно не понимает, что происходит, куда всё идёт, как дела делаются. А Шепшелей – думаю, ни для кого из собравшихся за этим столом не секрет – самый настоящий болван. Недаром его в Академию Наук выбрали. Он не только не знает, как дела делаются – он на все сто процентов уверен, что никаких дел вообще нет.

– Мне рассказывали, – заговорил Пацуков, – что когда на наш авиазавод приезжали корейцы, он заявил, что встречаться с ними не будет, а если им что надо, пусть едут на завод и подписывают. Ему осторожно намекают, что такие сделки без разрешения губернатора не заключаю. Завод-то до сих пор стратегический. А он знаете, что ответил? «Это раньше, при тоталитаризме он был стратегический. У нас теперь демократия, а демократической стране воевать не с кем».

– Очень похоже на правду, – заметил Зарецкий, – К ним в штаб на днях приезжал политтехнолог из Москвы. Щедровицкий методолог, очень опытный. Предлагал услуги, всё такое. А этот пень ему и отвечает – «мне не нужна агитация, меня поддержит народ». Недоумок народ от избирателей не отличает. Этот политтехнолог теперь будет с нами работать. Я вас завтра познакомлю.

– Думаешь, он нас вытянет на первое место? – спросил Федяев.

– Я показал ему результаты старых опросов. И кое-что прояснилось. Смотрите – те, кто за Самди, будут голосовать за Самди. Эти двадцать семь процентов долбанутых – не наши.

– Не знал, что у нас в области так много сумасшедших, – процедил Адамковский.

– Тяжёлые времена, ничего не поделаешь. У многих временное помешательство. К тому же, до половины опрошенных вообще не собираются идти на выборы. Голосовать будут самые буйные… Но у нас есть шанс, если мы убедим равнодушных. И – самое важное! За нас и за Шепшелея голосуют почти одни и те же люди. Мы делим второе и третье места, потому что наши избиратели просто расколоты. Если один из нас снимает кандидатуру, победа другого – почти неизбежна.

– Но Шепшелей не снимется, – заметил Адамковский, – Для этого он слишком дурак.

Зарецкий усмехнулся.

– А если он… физически не сможет принимать участие в выборах?

– Заболеет, что ли?

– Нет. Вдруг его, к примеру, убьют?

– И кто же его убьёт?

– Например… школьница.

Пару минут все молча переглядывались. Потом Адамковский спросил: