Глазами волка

Ворот с помоста он не видел. Скорее всего, уже закрыли. Значит, подкрепления не будет. Лик оценил наличные силы. Тавров чуть больше, но у царских скифов лучше выучка и оружие. Они смотрят и ждут очень спокойно.

– Расскажите про вспышку, – сказал Лик.

– Может, тебе лучше послушать про заговор?

– Я хочу про заговор, – ответил невриец, – Но есть и другие. Они хотят про вспышку. Давай по порядку.

– Я не знаю, о чём ты говоришь.

– Я напомню. Один геометр наловчился поджигать корабли, расставляя медные щиты.

Ему показалось, или на лице Марсагета промелькнул испуг? Неясно. Он нарочно держал факел так, чтобы тень от шапки падала на лицо.

– Это была просто хитрость, юный полководец, – ответил Марсагет, – Да, есть специальные чаши, чтобы выжигать по дереву, но достаточно большую, чтобы поджечь корабль, так никто и не построил. Тяжело изготовить огромное зеркало. Мухи летают, мусор попадает. Их и отливать сложно. Нужна какая-то другая геометрия. Хотя зачем тебе геометрия, – ты же ликантроп?

Он как Евдокс говорит, – подумал Лик, – тоже уверен, что я проживу без геометрии.

– …Но таким солнечным зайчиком удобно целиться, – продолжал Марсагет, отдавая факел соседу, – Собрал лучи на корабле – и понятно, как целиться катапультой. Ставим её на ту же линию, поправка на ветер и дугу, а потом…

Он хлопнул в ладоши – удивительно громко, словно в руке лопнул бычий пузырь. А в следующую секунду на западе сверкнуло белизной – словно молния ударила в куда-то в холмы.

Лик не успел увидеть луч. Сначала – словно огненный вихрь пронёсся за спиной, лизнул по лопаткам. Едва слышный хруст. А потом – крик и вонь горящего мяса.

Лик успел обернуться и увидеть то, что всю оставшую жизнь мечтал забыть.

Арга по-прежнему сидела на жертвеннике, но на волосах, штанах, рубашке, руках, дуге лука – языки голодного пламени. Она пока не поняла, что случилась – но уже орёт от боли и сгибается, сворачивается, скукоживается как бутон в огне.

Потом мир исчез. Когда он вспомнил себя, то покачивался, стоя на коленях, а Агра куда-то делась, оставив от себя только запах.

И это был не неё запах. Это был запах огня и смерти.

– Не всё вам, ликантропам, превращаться, – процедил Марсагет.

Разило горелой шерстью. Лик поднялся на четвереньки, сплюнул пепел и, прямо в человеческом виде, бросился в атаку.

Он знал, что шансов на победу почти нет. И он собирался забрать с собой как можно больше врагов.

Акинак вошёл в чьё-то бедро. Кровь хлынула, как вино из бочки, но каменный кулак опустился Лику прямо на затылок. Он покатился прочь, натыкаясь на чужие ноги, снова увидел над головой мутное небо. Акинак остался в чужой ноге. А лёгкий кленовый посох – там, на двухголовой вершине.