Морда вдавила меня в песок, вжимаясь в поясницу и новый горячий фырк ожег спину.
«Защищать».
«Уродливое лысое дитя» – и опять картинка маленького шекка и меня, лысого шекка и меня.
«Утешение» – хвост отрастет длинным и чешуя будет крепкой.
Я тонула и захлебывалась в ощущениях и образах – сотен меня, которые мчались по пустыне – зрение прыгало, десятки запахов и образов наполняли голову…
…и в этот момент внутренности скрутило и обожгло кипятком, как будто прожигая дыру, и я выгнулась на песке – слезы выступили от боли…
«Убить. Купол. Уничтожить».
Слова ввинтились в виски, как будто их проломило. Чужой «Зов», чужой заклинатель, чужой приказ – не мой… и не Рейны звучал в голове храмовым набатом.
«Уничтожить».
Чужой приказ заставлял действовать и лишал силы. Шекки взревели яростно, запрокинув морды в небо, и я чувствовала, как сильно мы боремся – все месте – чтобы не следовать Зову…
«Убить. Убить. Убить. Купол. Купол. Купол» – нож проворачивали в висках.
«Уничтожить. Уничтожить. Уничтожить»
Цель-образ был отчетливым – светящийся защитой купол на фоне черной пустыни и все, кто в нем.
«Это – цель. Это – враги. Это – уничтожить».
Боролись за каждый вдох, за каждый шаг, за каждый взмах хвоста, но… были слишком слабы, чтобы противостоять приказу.
«Слишком – слабы. Старуха – призвала детей» – последняя связная мысль мелькнула в голове и исчезла, растворяясь во тьме.
Где-то далеко, за сотни барханов до нас взревели шекки – стая – остановившись в полете – «нельзя, назад, нельзя», но… мы не могли.