Восстание

Голос Ольги сорвался. Она сделала паузу, чтобы смочить пересохшее горло, отчего я поняла, что делиться своими переживаниями на людях Ольга не привыкла.

— Нас всех очень сильно подкосила та бойня. Наш задор, наше бесстрашие, нашу уверенность в завтрашнем дне, как ветром сдуло. И если бы это было не так, я бы здесь не стояла сейчас и не просила тебя стать нашим связным с бунтарями из других блоков.

Ольга оглядела каждого из нас в надежде, что ее искренность найдет место в наших сердцах.

— Но почему сейчас? Почему бунтари понадобились вам сейчас? — спросила я, хотя уже знала ответ.

— Потому что если слухи о возможной консервации базы — правда, то нам понадобится помощь, чтобы заставить Генерала преодолеть свой страх перед поверхностью, даже после столь кровавого провала в деревне.

— Так может консервация базы — единственный способ выжить? — я продолжала проверять решительность Падальщиков.

— В условиях безвылазного заточения население Желявы стремительно сократиться. Если от нас останется хотя бы десятая часть, это будет чудом.

— Почему ты продолжаешь верить, что мир снаружи разрешит вам выйти из нор? Последняя вылазка продемонстрировала вам волю Господа относительно человеческого рода.

Ольга смотрела на меня, не моргая. Кажется, она уже поняла, что вся наша беседа — попытка пошатнуть ее уверенность в избранной стратегии.

— Правда в том, Алания, что мы растеряны, — ответила она. — Мы больше не знаем, в каком месте Господь нам рад. Может, небеса действительно остались единственным местом, где он нас ждет. Может, нам давно пора прекратить сопротивляться, потому что каждую едва затеплившуюся надежду он жестоко обрубает. Может, все наши попытки спастись — это агонизирующие предсмертные судороги вымирающего вида. Но черт бы меня побрал, если я прекращу эти судороги! Даже если мои попытки выжить бессмысленны, даже если наш конец предрешен, я приложу все свои усилия, чтобы этими судорогами всполошить всех чертей в аду, чтобы они знали, что я так просто не сдамся воле Господа! И коли Он создал меня по своему образу и подобию, то он прекрасно осведомлен о том, что я буду бунтовать до последнего вдоха!

Наступило долгое молчание. Леша продолжал свою привычную вахту, разглядывая периметр, хотя уже не столь сосредоточенно, потому что Ольга только что обнажила и его страхи перед нами. Квентин продолжал недоверчиво хмуриться, но и на него слова Ольги произвели впечатление. Ну а Халил смотрел на нее так, словно она богиня, протягивающая ему коробку радужных леденцов. Надеюсь, Леша не встряхнет бедного парня за столь смело выраженное восхищение его командиром.

— Что именно я должна узнать у них? — я наконец закончила проверку, мне было достаточно того, что я услышала.

Несмотря на свою траурную апатию, я ощущаю тяжесть ответственности за судьбы оставшихся в живых односельчан, которые ни секунды не чувствуют себя в безопасности в этом подземелье. Как и я, будучи наблюдателями со стороны, мы быстро просекли угрозы, нависшие над здешним населением, чей глаз замылился ежедневной рутиной. Это не только внутренние междоусобицы, но и конструктивные слабости базы, которые точит время, угроза надвигающегося голода, болезни и бесплодие. Время здесь течет гораздо быстрее, и последствия надвигаются стремительно.

— Калеб просит тебя достать их научные разработки, — ответила Ольга.

— Но это как раз то, на что Генерал наложил запрет распространения! — воскликнул Квентин.

— За это грозит расстрел, — напомнил Халил.

Ольга молча сверила нас безразличным взглядом, ожидая наше решение.

— Даже если они захотят поделиться с вами чертежами, как только вы вставите флеш-карту в компьютер, вас тут же отследят! — Халил начал первым прокладывать тропинку нарушителя закона.

— Не говоря уже о том, чтобы посылать предводителя иноземцев в штаб бунтарей! — поддержал Квентин.

Ольга не ответила ни первому, ни второму и лишь сверлила меня взглядом, бросающим вызов, мол, а на что ты готова ради своих людей? Наши солдаты, например, готовы отдать собственные жизни.