— Желающий войти в Альтадаим должен заплатить подать в размере одного бэнта. Эта монета станет подношением богу, которому поклоняются в Карсдейле, чужестранец. Надеюсь, ты знаешь, о ком я говорю?
Рогбольд, прекрасно осведомлённый насчёт истовой религиозности местных жителей, смиренно ответил:
— Конечно, благородный Рыцарь Храма, я знаю, что ты говоришь о Даргмуте, покровителе храбрых и справедливых, милосердном и непреклонном боге.
— Единственном боге! — оборвал его стражник, сверкнув глазами.
— Ясное дело, — покладисто согласился Рогбольд, которому было без разницы, кто в кого верит.
— Зачем ты направляешься в Альтадаим? — насупился стражник. — Много проходимцев болтается по земле. Вдруг ты один из них?
— Не, я хороший.
Ответ не произвёл впечатления на воина.
— Говори ясно! — набычился он. — Для чего припёрся?!
— Хочу послужить вашей стране, — ответил Рогбольд, пытаясь одновременно нащупать в кармане монетку, чтобы заплатить за вход. — Я слышал, Гармаст собирается объявить войну, и надеюсь быть принятым в его армию.
— Стало быть, наёмник… — протянул воин, усмехнувшись с лёгким презрением. — А где твоё оружие? Чем ты собираешься воевать во славу Даргмута?
— Мой меч при мне, — ответил Рогбольд, отодвигая край длинного обтрёпанного плаща, посеревшего от дорожной пыли, под которым оказался пристёгнутый к поясу длинный меч с серебряным эфесом и оплетённой кабаньей кожей рукоятью.
Храмовник придирчиво оглядел оружие и, одобрительно хмыкнув, сказал:
— Если ты умеешь им управляться, то плати монету и проходи. В Карсдейле уважают добрых воинов. При этих словах остальные стражники согласно тряхнули головами, но выражения их лиц, воплощавших спокойствие и решимость, не изменились.
— Вот спасибо, — отозвался Рогбольд, извлекая из кармана бэнт и вкладывая его в сухую ладонь рыцаря. — Надеюсь, Даргмут не лишит меня своей милости.
— Он никого не лишает её, — ответил на это храмовник наставительно. Он поднял монету, дунул в квадратное отверстие посередине, прислушался к едва различимому звону, который она издала, и добавил: — Кроме недостойных вероотступников. Должно быть, ты видел их трупы, когда шёл сюда. Три дня назад вдоль дороги выставили семнадцать позорных столбов с еретиками.
Рогбольд отрицательно покачал головой.
— Нет, ничего такого я не заметил, — сказал он. — Столбы, правда, были, но на них никто не висел.
— Что?! — стражники выглядели растерянными. — Этого не может быть! Ты, вероятно, ошибся.
— Думаю, если бы на них висели люди, я бы заметил. Такое зрелище трудно пропустить.