Сердце лича

На полу действительно виднелся тёмный след в пыли там, где стоял шкаф.

— Значит, подземный ход? — Ашах ощупал каменную кладку.

— Похоже на то. Надо только понять, как его открыть.

— Откуда Хазраф мог знать о нём?

— Понятия не имею.

Действуя наугад, Самарказ по очереди нажал на все камни, но ни один из них не поддался и не сдвинулся с места. Очевидно, секрет заключался не в них.

— Посвети мне здесь, — попросил Ашах, подходя к шкафу. — Нужно больше света. Может, дело в стеллаже.

Когда Самарказ взялся за факел, его взгляд упал на уключину, в которую тот был вставлен. На ней чётко виднелся отпечаток ладони: кто-то недавно брался за неё.

— Постой-ка, — вынув факел, Самарказ потянул уключину вниз.

В стене что-то щелкнуло, раздался шелест, потом ещё один щелчок, и стена со скрежетом ушла вглубь, а потом отъехала в сторону, открыв чёрный проход высотой в человеческий рост.

Переглянувшись, Самарказ с Ашахом друг за другом вошли в тоннель.

Отовсюду свисала паутина, пахло мышами и плесенью, камни покрывала плесень. Пол был сырой, и, присев, Самарказ легко различил человеческие следы. Хазраф, без сомнения, прошёл здесь. Обнажив сабли, охотники двинулись вперёд. Они освещали себе путь выставленными факелами: Хазраф мог прихватить с собой арбалет, и напороться на засаду не хотелось. Самарказ пожалел, что они не могут видеть в темноте, как филин или кошка — тогда был бы шанс застать предателя врасплох. Конечно, вероятность, что Хазраф всё ещё в замке, была мала. Скорее всего, подземный ход вёл за крепостную стену, и мерзавца давно след простыл. То есть, последнее как раз вряд ли: джунгли хорошо хранят все приметы. На это и рассчитывал Самарказ: выследить предателя и заставить ответить за то, что тот сделал. Ещё ему требовалась информация: он хотел знать, что связывало Хазрафа с Тайными, почему они хотели убить или захватить Искушённого, и как давно тот, кого он считал надёжным товарищем, стал предателем. Впервые Самарказ охотился на человека.

Прошло около четверти часа, и факелы, наконец, осветили деревянную дверь. Самарказ толкнул ею, но она оказалась заперта. Тем не менее, замок должен был находиться внутри, иначе Хазраф не смог бы выйти из тоннеля. Осмотрев всё вокруг двери, охотники отыскали рычаг и, нажав на него, выбрались наружу.

Они оказались у подножия поросшего буйной зеленью холма. Вход в тоннель был замаскирован растительностью так, что снаружи заметить его было невозможно: чтобы выйти на свет, Самарказу и Ашаху пришлось раздвинуть целую стену лиан и листьев.

Обследовав примятую траву и влажную землю перед входом, охотники обнаружили приметы того, что Хазраф пошёл направо, перепрыгнул через поваленное дерево и, преодолев небольшую полянку, направился на север. Предатель не трудился запутать следы. Видимо, не верил, что бывшие товарищи отыщут вход в тоннель, и не опасался преследования.

Самарказ и Ашах уверенно двинулись за ним, рассчитывая догнать его часа через три. К сожалению, они были ограничены во времени: им ещё нужно было успеть вернуться в замок, чтобы вместе с северянами и Искушённым отправиться в Кар-Мардун. Поэтому охотники бежали, время от времени останавливаясь, чтобы убедиться, что не сбились со следа. Пару раз приходилось обследовать местность вокруг, чтобы отыскать приметы Хазрафа, но направление они не теряли. Большой опыт в выслеживании всевозможных тварей пригодился и сейчас.

Рассматривая чёткий след на краю лужи, Самарказ подумал, что они должны догнать предателя минут через сорок. При этом он испытал возбуждение гончей, знакомое ему по охоте. Чем желаннее была добыча, тем сильнее ощущалось чувство близости конца погони. И на этот раз чувство было очень сильным. Самарказ вспомнил бледное лицо Марбула, залитую кровью постель, и гнев закипел в нём с новой силой.

Глава 30

Охотник больше всего в жизни ненавидел предательство. В этом отношении он совершенно разделял утверждение Мард-Риба о том, что нет греха страшнее измены, будь то измена отечеству, паше или другу. Об этом совершенно однозначно говорилось в «Джамагрунхе», где описывалось первое пришествие мессии. Когда Несущий Свет решил, что люди готовы понять, что такое добро и милосердие, он в образе человека сошёл из небесного дворца своего отца Яфры на землю и начал учить людей жить праведно. Но не все верили, что этот человек — сын бога, и многие поносили его и сообщали местным властителям, что некий сумасшедший смущает умы и сердца жителей, выдавая себя за Мард-Риба. И Великий паша, который правил тогда, послал отряд воинов, чтобы они взяли лжебога и привели во дворец для дознания. Но верные ученики Мард-Риба укрыли его от стражников, и те никак не могли отыскать его. Однако был среди приближённых Несущего Свет человек по имени Ямей, бывший бродяга. Он не верил, что Мард-Риб сын Яфры, и ходил за ним повсюду, только потому что Несущий Свет щедро раздавал деньги всем, кто находился рядом с ним, а люди, верившие в него, подавали милостыню тем, кто называл себя его учениками. И вот Ямей решил предать своего благодетеля и взять за это тысячу бэнтов. Он тайно покинул убежище, где прятали Мард-Риба, и отправился к начальнику отряда стражников, которого звали Изфаэл-Ардахан, и сказал ему: «Я бедный Ямей, нищий бродяга, из касты Низших. Позволь мне сказать тебе слово, о достопочтенный воин». И когда Изфаэл-Ардахан, удивлённый тем, что низший посмел обратиться к нему, разрешил, предатель поведал, что знает, где скрывается тот, кто нужен стражникам, и попросил за донос награду, но Изфаэл-Ардахан решил, что тысяча бэнтов — слишком много за обычного сумасшедшего и сказал, что даст Ямею пятьсот бэнтов и не отрежет ему язык за то, что тот первым заговорил с человеком из касты Воинов. Ямей согласился, взял деньги и отвёл стражников в место, где скрывался Мард-Риб. Там воины раскидали учеников Несущего Свет, бросившихся защищать его, а самого сына Яфры заковали в кандалы и повели в столицу Архатлы, Дашмертон, на допрос к Великому паше. Однако все верившие в него последовали за ним, чтобы просить Великого пашу не наказывать Мард-Риба. А Ямей скрылся от разгневанной толпы, и больше никто никогда его не видел.

Несущего Свет привели в Дашмертон и бросили в темницу, где он просидел три дня, после чего его доставили во дворец. Там он предстал перед лицом Великого Паши, которого звали Сафарах-Астарей Второй и который долго говорил с Мард-Рибом и не поверил, что тот — сын бога, потому что сын Яфры отказался сотворить чудо в доказательство того, что он — бог. Тогда Сафах-Астарей разгневался и велел предать Мард-Риба огню. И даже мольбы тех, кто собрался на площади перед дворцом и просил Великого пашу отпустить Несущего Свет с миром, не разжалобили его. Великий паша приказал стражникам разогнать толпу, и те при помощи дубинок очистили площадь.