Орден-I

Лицо мальчика исказилось, почернело, вывернулось от ярости и ненависти, покрылось синяками, ссадинами и грязью, стало похожим на череп. Кожа на его лице натянулась, лопнула и обнажила пулевое отверстие, только не во лбу, а на щеке.

Что было силы он ударил Лиама. Кровь брызнула во все стороны. Лиам отлетел назад, детская ручка закрыла дверь, и Лиам остался один в темноте. Ещё долго он слышал тяжёлое, хриплое и болезненное дыхание.

Медитация X. Труд

После инцидента в больнице город замер. Трагедию освещали только в местных СМИ, дабы не привлечь в город скорбящих паломников и не сеять лишнюю панику. Первое Отделение стало напоминать раздражённое осиное гнездо. Начальству нужны были ответы и срочно. И Йовану тоже.

Даже брат не знал, что у него есть свой офис. Комнатушка, запираемая на ключ, расположенная на двадцать шестом этаже одного из недостроенных корпусов делового центра, с видом на Первое Отделение. Здесь не было воды, стеклопакетов, дверей и отделки, лишь сквозняки, кабель дающий электроэнергию и душистый, пыльный бетон.

Ступая тяжёлыми ботинками по его шероховатой несовершенной поверхности, собирая на подошвы и слишком длинные джинсы эту пыль, Йован часто представлял себя строителем. Не прорабом или важным начальником в лоснящейся новенькой каске, который никогда не работал и не брал в руки тяжёлого, а крепким и простым парнем с окраины. Которому посчастливилось не открывать дверь в страну кошмаров, не думать о смерти и о том, что он сделал так мало, чтобы мир был безопасным. Которому повезло жить спокойной жизнью, крепко спать и спокойно же, без всяких кошмаров, умереть.

С рассветом он бы вставал на работу, неспешно и без всяких лезущих в голову мыслей, принимал бы душ. Ещё мокрый приветствовал бы на кухне жену-простушку, которую бы знал ещё со школы, и в которой видел ту единственную и самую красивую, с которой можно и нужно состариться. Брал бы из её мягких рук бумажный пакет с вкусным и почти что божественным завтраком, целовал бы её крепко, как в последний раз, и шёл бы в толпе невыспавшихся людей на станцию метро. С улыбкой.

Крепкой рукой он бы жал руки других, так же как он, работяг. Переодевался в своём вагончике в пыльную робу, забирался бы на высоту и строил, мать его, самое высокое здание в этом гадюшнике. Здание из великолепных марок бетона, крепчайшей арматуры и прочных балок, сваренное, залитое и заклёпанное на совесть. Которое бы простояло не одну сотню лет. Как и его семья. Его родители были бы ещё живы… его дедушка и бабушка ещё были бы живы, и ждали детей и внуков. У него были бы потомки, которые проживут не одну счастливую жизнь без кошмаров.

Да.

Наверное, Йован никогда не увидит своих детей. Наверное, Йован умрёт, чтобы чьи-то дети прожили счастливую жизнь без кошмаров.

Йован выдохнул, смахнул пыль с убогого деревянного столика и посмотрел вниз, на парковку Первого Отделения. Он предпочёл холод и пыль тамошнему тесному, неуютному и совсем не интимному столику, отделённому от остальных лишь невысокой ширмой из гипсокартона. Конечно, он бы мог попросить кабинет у начальства и ему бы даже выделили, но какая-то старая привычка просто таки вынуждала его иметь свой чулан и секреты, подальше от остальных людей.

Не то чтобы он не доверял Крису, скорее желал оградить его от того, в чём брат интереса не видел. Йован старший и это его дело расхлёбывать настолько большие ложки дерьма.

В моменты таких расследований и дел подобного уровня, Йован мечтал уехать подальше. В какую-нибудь Болгарию, прямо на побережье, в самый убогий и тихонький ихний городок. Где на ближайшие километров пятьсот не было бы никого, кроме скучного перевёртыша-тренера по йоге, мирного и просвещённого чувака, который полностью себя контролирует и угощает тебя травяным чаем при обходе. Вдвоём бы они сформировали своё маленькое Отделение и занимались бы инспекцией нудиских пляжей, пивнушек, рок-концертов, закусочных со свежей морской кухней, подозрительно слишком красивых женщины, и выяснением скольким болгаринам они смогут набить морду в пьяный вечер пятницы, чтобы почувствовать себя королями ихней земли.

Вот бы дожить до пенсии. Вот бы дожить до того момента, когда он сможет удержать себя от того, чтобы зарываться как маньяк в эту грязь и темноту. Вот бы дожить.

Чайник закипел. Йован бросил в кружку пакетик чая, наполнил её кипятком, подул, вдохнул аромат и осторожно хлебнул. Со стены ему улыбалась прижизненная фотография Марты Веил. Балерины в прошлом, клубной танцовщицы, ученицы бостонского колледжа и просто доброй, хоть и посредственной девочки, приехавшей посетить родителей в этот проклятый городишко.

Совершенно неважно кто она. Всё кричит о том, что она случайная жертва. И судя по отлаженному производственному процессу убийства — не первая. И не последняя. С той же стены на него смотрело около сотни фотографий меньшего размера. Пропавшие и ненайденные жители и гости Нью-Гефа за последние три месяца.

Тут люди терялись постоянно, чуть больше чем в других городах, но не так часто, как в преступных столицах мира. И власти, и полицейские, имели на своём вооружении целую кучу баек и правдоподобных теорий о том, куда пропадают люди во вшивом городишке Нью-Геф. Самой любимой версией Йована, которую он озвучивал несчастным родственникам, чаще всего была ТТУ — Теория Транспортного Узла. В биографии любого человека легко и изящно находились факторы, способные довести до его ручки.

«А он был счастлив в браке? Нет? Хм-м-м… А кредиты у него были? Полный рот? И первая любовь вспомнилась на встрече выпускников… и та ужасная авария с близким другом… Ой, а он Вам про это не рассказывал? Знаете, миссис Доу, мы не нашли пока никаких следов Вашего мужа, но не нашли и никаких следов преступления или чего-то такого, ну сами знаете… криминального, опасного. А Нью-Геф всё-таки транспортный узел, тут и самолеты, и корабли, и электрички, и автобусы, и трассы. Мы думаем, что у него произошёл некий срыв и переосмысление собственной жизни и достижений. Он постоял или в порту, или на вокзале, плюнул на всё, взял билет и просто уехал, куда глаза глядят. Найдётся со временем… Большая часть людей возвращается, немного проветрив голову. Ну, или знаете, миссис Доу, может, Вы не так уж и хорошо знали Вашего мужа? Держу пари, он Вам не рассказывал про ту интрижку на работе. Может быть, не так уж всё и хорошо было между Вами, и он таким образом решил с Вами расстаться? Не думали об этом?.. До свиданья, миссис Доу, мы Вам позвоним, как у нас будет информация».

Не всегда эти исчезновения были поводом для беспокойства и далеко не всегда в них были виноваты иномирцы. Для общественности пропавших было куда больше, сотни и тысячи, но в таких местах Орден не терпел неучтённых потерь. Десять десятков фотографий — это люди, которые пропали настолько бесследно, что даже у Ордена не было никаких теорий.

«Это же сраные феи!» — снова прозвучал у Йована в голове голос одного мудака из Огайо. Примерный семьянин, приехавший сюда по работе, бесследно пропал из своего номера года четыре назад. Йован искал его почти дней десять и уже похоронил, как жертву какого-то местного или даже залётного хищника. Но засранец нашёлся… в волшебно-наркоманском притоне, у одной из разновидностей миниатюрных дроу. Это была простая комнатушка, в каком-то клоповнике, настолько убогом, что даже Йовану там стало не по себе. Дверь с улицы, как в сраную Нарнию. Никто и не знал особо про это место. Случайно нашлось.