***
Цераф содрогнулся от негодования и гнева, но продолжал идти вперёд.
Как и всё небожители, он терпеть не мог спускаться в мир смертных. Но в этот раз Бог решил дополнительно испытать его, поместив в ослабленный и осквернённый сосуд. Внутри наркомана было так грязно, что Цераф испытывал почти физическую боль.
Как можно добровольно превратить себя в это? Пустить в своё тело яд, совместить угоду своему телу, с блудом, алчностью и потом подмешать к этому гнев и уныние… Что ждёт в подземном царстве настолько жалкую душонку?
Всё происходило так медленно. Слабые ноги едва волочили гниющие тело. Ветки хлестали Церафа по лицу, корни вездесущих деревьев, холмы и рыхлая земля мешали ему идти. Смертные глаза видели лишь непрерывное движение оттенков темноты. Как эти слабые создания выживают в этом чистилище?
Сверхновая, осветившая лес, уже угасала. Жгуты фиолетовой, алой и чёрной энергии, растянувшиеся на километры вокруг, теперь распадались на причудливые снежинки, поднимались к небу и бесследно истлевали.
Что за страшное действо произошло тут? Что за левиафан способен так проявить себя в этом грубом и низшем физическом мире?
Космический холод заставил ангела поёжиться, но он нашел в себе силы сделать шаг и войти. Чем дальше ангел заходил в этот заброшенный чертог, тем темнее становилось вокруг. Темнота и холод, невидимые смертным, осквернили стены, сделали их непроглядными и глухими для взора ангела. Каждый шаг давался тяжело, словно бы тысячи рук торчали из этих стен и пытались затянуть ангела в холодную, могильную трясину.
Впереди повеяло угасающим жаром. Его враг уже заканчивал свою трапезу посреди зала из серого камня. Ангел скривился от отвращения, смерив взглядом нажравшегося, плотоядного выродка и останки его исполинской жертвы. Брешь между мирами затягивалась сама собой. Что ж, одной древней жабой меньше. И меньше придётся марать руки. Нужно восстановить порядок и идти дальше.
Сотканные из нитей ярчайшего света, расцвели его неосязаемые крылья.
— Узри Его огонь! — словно гром, раздались слова ангела, и всё вокруг захватил пожар, неистовый и неудержимый.
Тела неверных и их нечестивая кровь мгновенно испарились. Бетон стал краснеть, белеть и трескаться. Темные паутинки на стенах заискрились, истончались и в панике пытались скрыться от нестерпимого жара.
Но силы божественного огня было недостаточно, чтобы убить окрепшее создание тьмы, только что поглотившее демона, рождённого в соизмеримом жаре.
— Пока можешь, убирайся, откуда пришёл! — прогремел ангел и от его голоса стены треснули.
Его руки сплели заострённый сгусток света, и ангел бросился в атаку. Только это заставило выродка обратить на него внимание и вступить в битву.
От мощи их ударов стены и колонны пришли в движение, арматура гнулась, словно была сделана из пластилина. Ещё немного, и всё здание рухнет.
Цераф ещё не сталкивался с таким противником. Истинная сила его была запечатана, мир смертных был слишком хрупок, чтоб являть её. В танце жара и холода он наносил противнику рану за раной, но нарушитель не слабел.
Куда ангелу тягаться с богом, пусть и молодым. Силы были не равны. Тело Дэвана успело поглотить древнего демона. На долю секунды голова его разорвалась, обнажив искажённую, изломанную пасть, ранее принадлежащую демону, и в этой пасти исчезла большая часть крыла ангела. Цераф отшатнулся и не мог поверить в свой проигрыш. Тысячи когтей и толстых чешуйчатых лап вышли из тела Дэвана и разорвали ангела в клочья.
Раздался взрыв. Последние стены смело взрывной волной, основной блок тюрьмы "Шелберн" рассыпался, словно карточный домик.
Прошло совсем немного времени, прежде чем тело Дэвана нашло путь наружу. Страшные раны, обнажившие органы и кости его человеческой формы, затягивались на глазах. Вместе с ранами в глубину его тела ушла и новая конечность, тянувшаяся из спины. Жуткий и длинный гибрид руки человека и крыла ангела. Древний бог просыпался и набирал свою силу, чтобы поглотить весь этот мир.