– А чего тогда скулишь как будто был его самой любимой женой?
— Положено по протоколу, заведенному вашим дедом, Царь царей.
— Ух ты, серьезно, что ли? Чего это мой дед заставлял оплакивать своих наместников. Они же поди были такие же идиоты, как и сейчас?
– Я могу ошибаться, повелитель, но ваш дед таким образом убрал немало неугодных ему лиц в Диване.
— О как умно, то есть если сегодня Министр нефти и газа не поплачет должным образом по ненавистному ему гирканцу, то я смело могу казнить его?
— Кхм… мой царь, времена то поменялись…
– Ха… так чего же ты тогда ноешь? Или так дорог твоему сердцу покойный Атабек? Молчишь? Знаю, что враг он тебе и роду твоему, так что радуйся, что убрал проблему со своего пути.
– Царь царей, руку даю на отсечение, это не я!
— Руку говоришь? – нехорошо ухмыльнулся правитель.
– Шах-ин-шах, это Чхоль Чинхва расправился с Атабеком, — поторопился оправдаться Визирь.
– Что!?! Чужеземец убивает моего наместника, в моей столице!?!
-- Повелитель, не гневайся, Чинхва был в своем праве.
– Да как ты смеешь, червь!
– Прости за дерзость меня, о великий, – припав ниц заверещал Визирь, понимая, что Шах-ин-шах сгоряча может натворить бед, – прошу тебя выслушай.
– Говори!
– Атабек повздорил с корейцем в море, но у того было больше кораблей и пушек. Затаив обиду гирканец нанял ассасинов…
– Вот шакал, сын ослиц и верблюда! Так что, Чинхва убил Шакруха перед смертью?
– Нет, мой правитель, кореец каким-то образом нейтрализовал двух лучших ассасинов, а потом сумел выйти на посредника…
– Ай шайтан!
– А орден ассасинов предпочел заключить с ним мир и принял заказ на Атабека Гиркании.