За пределом

Я до сих пор помню тот момент — мы остановили его и начали напоминать про долги. Алекс хорошо находил язык с людьми, потому говорил он, а я лишь страховал и стоял рядом. Это был наш первый раз, мы не знали всех тонкостей этого дела. Как Алекс потом признался, он тоже никогда не занимался выбиванием долгов, от чего это ему было ново. Из-за неопытности нам стало жалко парня.

Мы подошли к делу слишком мягко и по-хорошему. Вроде остановили, напомнили о долге, типа так нельзя, он злит важных людей, пусть отдаст деньги или хотя бы, для начала, часть из них. Тот же в ответ начал испуганно оправдываться. Потом говорить, что нужно ещё времени и так далее и тому подобное. А потом, явно не понимая, с кем связался, перешёл уже к обвинениям и даже угрозам.

Парень почувствовал нашу мягкость. Парень начал наезжать. И после того, как толкнул Алекса со словами, кто он такой, чтоб указывать, что и когда ему отдавать, мы поняли, что были слишком вежливы. К сожалению, не все люди понимают хорошее отношение, путая его со слабостью. И то, что мы просто хотели всё решить без насилия, он воспринял как наш страх.

Мы его несколько раз стукнули и толкнули на землю, напомнив его место. И даже тогда я старался быть помягче, чем следовало. Я не понимал главной сути всех этих вышибаний денег — вызывать такой страх, чтоб, кроме как о долге, человек больше не мог о чём-либо думать. Но после того, как тот резко вскочил и попытался ударить Алекса камнем по голове, оставив ссадину на лбу, сил я больше не жалел. Как, собственно, и Алекс.

Несколько сантиметров, и парень бы мог пробить ему голову. Это была наша ошибка.

В тот раз мы забили его ногами, скорее от неожиданности и испуга за собственные жизни, чем от злости, до такой степени, что он начал плакать. Пытался кричать, но несколько ударов в лицо ногой решили эту проблемы. Кто-то из нас сломал ему руку, уж не знаю, кто конкретно, так как мы его просто затаптывали в тот момент.

Как нам сказали, надо ему напомнить, что он должен — никто не требовал, чтоб мы в тот же день выбили долг.

Мы напомнили. А потом Алекс сказал:

— Знаешь… по мне, лучше уж старый добрый разбой, чем такое.

— Думаешь, он лучше?

— Думаю, что там мы грабим тех, у кого есть деньги. Всё ясно и понятно — мы в открытую отбираем у них. Здесь же… ну не знаю, загонять слабых людей, у которых и так денег нет, под долги… а потом ходить и выбивать... Это слишком…

— Мерзко?

— Что-то типа.

А после этого пошло по нарастающей. Из того выбить, то сделать, того припугнуть, с тем съездить для массовки.

В одной из таких массовок я едва не помер, когда мы с людьми Стрелы приехали к какой-то автомастерской, чтоб взыскать дань, а доведённый до отчаяния хозяин начал по нам стрелять из автомата, спрятавшись за укрытием. Я до сих пор помню, как пуля щёлкнула буквально в паре сантиметров от меня, воткнувшись в капот машины, когда мы бросились врассыпную.

Его тогда пристрелили, кстати говоря, Малу, а автомастерскую сожгли.

В этом же месяце я в первый раз убил.

Тогда был я и Малу. Нам надо было выбить из одного мужика деньги, которые он не додал с наркотиков. Я уже имел опыт, да и шёл с более опытным товарищем, поэтому не сильно беспокоился. Возвращаясь к тому моменту, у меня возникают подозрения, что взял меня на дело конкретно Малу. Возможно, имел какие-то планы на меня, раз так усердно втягивал в это всё.

Мужик был тем, кто принимал заказы, управлял небольшими партиями товара и командовал кладмэнами — закладчиками, на определённой территории. Интересный тип, который до этого отсидел за двойное убийство, тоже связанное с наркотиками.

Когда мы к нему пришли, вроде всё шло нормально. Он нас встретил, не быковал, не наезжал, не пытался гнуть свою линию… ровно до того момента, как мы не сказали, что не досчитались денег.