Я смеялся, даже не пытаясь сдерживаться. Да и смысл? К тому же, я не верил, что меня отпустят, ведь я видел лица их всех и смогу при нужде опознать каждую. А найти их даже в многомиллионнике будет пусть и очень сложной, но всё же выполнимой при должном усердии задачей.
— Фиеста… ну и скажешь тоже, — взяв наконец себя в руки, посмотрел на неё. — К чему этот цирк? Надеетесь сделать из меня стукача, как она? — окинул я их взглядом.
— А если мы тебе пальцы обкорнаем? — спросила с вызовом женщина с каре. — И потом прикопаем тебя во дворе?
— И что? — посмотрел я ей в глаза, улыбнувшись, и хрипло продолжил. — У меня ничего нет, что я бы боялся потерять. Жизнь? Да, я хочу жить и боюсь смерти, это естественно, но всё же я не боюсь умереть. Боль? Да, я боюсь её, однако она приходит и уходит: я буду кричать и плакать, но это ничего не изменит. Мне нечего терять. От меня отказалась моя собственная семья. Меня предавали те, кому я доверял свою спину и душу. Я предал самого себя, свои идеалы и свои принципы. Живу иллюзией, что стремлюсь к чему-то, и пытаюсь искренне верить в это, чтоб не видеть, где в конце концов оказался. Кого вы видите перед собой?
— Человека, который оказался на самом дне, — ответила мне китаянка.
— И у этого человека ничего не осталось, что ему было бы действительно жаль терять, кроме этой самой жизни, — покачал я головой, с усмешкой смотря на неё. — Вам не заставить меня делать то, чего вы хотите. Я не буду вам помогать и особенно предавать своих.
— Но нам это и без надобности, ведь речь не идёт о предательстве. Для начала, пусть ты и предполагаешь, но даже не знаешь точно, из какой мы группировки, верно?
— И из какой же?
— Не из какой, — пожала она плечами. — Мы сами по себе.
— И просто так защищаете её?
— Всё верно. Мы защищаем девушек из своего ковена. Даже если это значит войну с наркокартелем.
Каждое слово можно было делить на два, а то и на четыре сразу. Ковен? Ведьмы то есть? Я ни разу не слышал о такой группировке, если честно. А если они называют себя ведьмами лишь потому, что обладают импульсом, так это нормально. В некоторых странах до сих пор импульсников называют ведьмами и колдунами.
Но как бы они себя ни называли, я склонялся к тому, что они из банды Бабочек. Одни девушки, что довольно характерно для них, к тому же, именно с ними мы и воюем. Это был самый очевидный вариант и пока единственный в моей голове, как возможный. В других бандах, да и вражеском картеле, девушки были редкостью.
— И она ни на кого и никому не стучит? — спросил я. — И меня вы тут держите просто так, после чего собираетесь отпустить?
Они видели, что я им не верю, но казалось, что их это и не сильно заботит.
— Всё верно, — улыбнулась китаянка. — Как я и говорила, разница между молодым и старым заключается в эмоциях и опыте. Вы слишком легко поддаётесь эмоциям, и у вас слишком мало опыта, чтоб на холодную голову оценить ситуацию.
Я промолчал, так как и без слов было понятно, к чему она клонит. Мой взгляд был красноречивее слов, чем и вызвал вздох, словно был глупым учеником.
— Все мы учимся по жизни, получаем уроки, которые делают нас теми, кто мы есть, — покачала головой она.
— Если ты о том, что среди нас есть ещё один стукач, то я и так это понял.
И я даже знаю, кто сдал меня, предупредив Фиесту. Тут гением не надо быть, чтоб понять это.