— Откуда вы догадались? — После избавления от такой «тяжести» придти в себя было не так уж легко, — я продолжал учащенно дышать. — Может быть, удар кирпичом по голове подействовал должным образом.
— Да о такую твердолобую башку можно бетонные плиты ломать, ничего не случится, — злостно проворчал майор, одергивая пиджак. — Хотя варианта возможной шизофрении я не исключаю. У тебя, наверное, там все мозги местами поменялись.
— Не все, — возразил я, — только половина.
— Ну и как теперь мне прикажешь твою выходку объяснять? Не иначе, парень, ты захотел в психушку прогуляться.
— А вот и подумайте над этим, — на то вы и следователь. А то толчете воду в ступе по всяким пустякам, будто кроме меня у вас больше никаких других дел нет. И вообще, вы мне со своими глупыми расспросами, признаться, уже порядком надоели. Я — больной человек, у меня режим.
— Я так понял, ты меня прогоняешь? — Порошков не на шутку удивился моей чрезмерной наглости.
— Именно так, — самоуверенно произнес я.
— Ну что же, Лозицкий, пускай будет по-твоему. Хорошо, я сейчас уйду, но даю тебе слово, — ты отсюда, в отличии от меня, не выйдешь до тех пор, пока я этого не захочу… Разве только прямиком в тюрьму или в сумасшедший дом.
— Договорились, — скептически сказал я, — только в следующий раз прихватите с собой для меня адвоката. Мне надоело слушать ваши бессмысленные обвинения.
Порошков ушел по-английски, не попрощавшись, а только громко хлопнув дверью. Я пролежал с закрытыми глазами еще несколько минут, после чего снова медленно поднялся и подошел к окну. Мороз на нем разрисовал стекла плотными красочными узорами, за которыми не было абсолютно ничего видно. Однако я достоверно знал, — где-то там, за этим окном спокойно себе гуляет на воле настоящий убийца Юрия Колесникова, Елены Батуриной и Любви Черновой. А мне приходится в этот момент не подбираться к нему для ускорения приближения процесса справедливого возмездия, а бездейственно куковать на скрипящей больничной койке… Так не должно было быть, — подобную проблему непременно надо как-то решать.
Я почувствовал прилив сил откуда-то изнутри тела, из ноющей, не смотря на все мое внешнее спокойствие, души, а быть может, даже и из самого сердца. Выход из сложившейся ситуации должен быть, только его требовалось получше искать, а не сидеть здесь, сложа руки.
Постояв у окна пару минут, я вышел в коридор. Обещанного охранника под дверью моей палаты не было, — вокруг сновали только люди в таких же больничных пижамах, как и у меня. Найти кабинет дежурного врача не составило особого труда, — из-за его полуоткрытой двери раздавались громкие знакомые голоса. Я вошел в него без стука и увидел перед собой о чем-то увлеченно спорящих между собой Михаила Андреевича и Альбину. Заметив меня, оба резко замолчали.
— Мне бы хотелось попросить у вас прощения за свое некультурное поведение, — без всяких лишних вступлений спокойно произнес я.
Доктор, естественно, открыл от очередного приступа удивления рот, а медсестра еще больше покраснела.
— Вы хоть понимаете, больной, что вы натворили? — смущенно сказала она. — Как мне прикажете после всего случившегося сотрудникам в глаза смотреть?
— Обыкновенно, так же, как и раньше, — пожав плечами, равнодушно ответил я, — ничего ведь страшного не произошло. Просто мне хотелось доказать Михаилу Андреевичу, что я вполне здоров, и лучшим вариантом для всех нас будет мой немедленный уход из вашего заведения.
— Вы хоть понимаете, что говорите? — искренне возмутился Михаил Андреевич. — Сутки пролежать без сознания и сразу выписываться?
— Не сутки, а всего восемнадцать часов, — сделал поправку я, — просто я несколько ночей подряд нормально не спал, вот и отключился на такой длительный срок. Ничего военного в этом не вижу. Сами посудите, зачем вам в вашей больнице лишний нахлебник? У меня ведь кроме шишки на голове ничего больше нет.
— Я не хочу с вами спорить, молодой человек, — деловым тоном заявил доктор. — Я бы сам с большим удовольствием от вас избавился, но, к сожалению, у нас существуют определенные правила. Три дня как минимум вы обязаны у нас пролежать.
— Это где такие законы написаны? — Теперь настала моя очередь возмущаться. — Никак сам Порошков их выдумал?
ebooksa