Славрос смерил ее взглядом:
– Ты расскажешь мне, если что-то случится? Если тут будет происходить что-то неположенное?
– Конечно, Славрос. Можешь на меня положиться.
– Спасибо. Я это ценю. Вчера ты удачно провела вечер. Хорошо заработала. Продолжай в том же духе.
Когда Славрос ушел, Маша открыла дверь кабинки. Табита стояла внутри, кусая руку, чтобы не расплакаться в голос. Слезы ручьем лились у нее по щекам.
– Постарайся думать головой, Табита. Иначе ты тут не выживешь.
– О’кей! – сквозь рыдания ответила Табита.
«„Мало сказать «о’кей», Табита. Ты должна хорошо думать головой, делать, что тебе говорят, постараться пережить все эти пакости без лишних потерь. Понимаешь, Табита?“ Табита только заливалась слезами. Дрожала всем телом. Я дала ей таблетку валиума – последнюю оставшуюся у меня. Помогла ей, как это сделала бы Туснельда из „Дочери драконьей ведьмы“, выручавшая своих подруг-изгоев. Я понимала, что одна таблетка не снимет боли. Я поступила так главным образом из сострадания. Меня мучила совесть. Не знаю почему. Иза – психопатка, чертова психопатка! И другие, ее пособницы, тоже ненамного лучше. Это еще далеко не конец. Чем меньше быков приходит в клуб, тем больше зависти и злости. Черт побери! Скоро Рождество. Я желаю себе на Рождество быков. Побольше быков. Я мечтаю выбраться отсюда, пока мы друг друга не поубивали.
Здесь – никому – нет – пощады».
17
Через несколько дней после ссоры с Йонсоном Томас, проходя мимо «Антиквариата Виктории» на углу Дроннингенсгаде и Миккель-Вибе-гаде, остановился на минутку перед витриной у книжного развала, где были выложены детективы, и затем вошел в лавку. В магазинчике его охватило ощущение уюта. Маленькое помещение было все заставлено книжными стеллажами, которые громоздились от пола до потолка, а на них сплошными рядами стояли старые книги. Из портативного граммофона на прилавке лились звуки «Summertime»[21] в исполнении Чарли Паркера. Все здесь было пропитано запахами кофе, книжной пыли и куревом Виктории – самокрутками «Петтеро». Протиснувшись между стеллажами с путеводителями, Томас пробрался к стене, вдоль которой тянулись низенькие ящики со старыми CD-дисками. Перебирая выставленные в ряд диски, он остановился на одном, пробормотав: «Бинго!» Это был «Эссеншл» Холла и Оутса, там были собраны все их хиты за последние тридцать лет. Взяв диск, он направился к прилавку, за которым Виктория рассчитывалась с покупателями.
– Привет, Ворон! – сказала она, не вынимая болтающейся в углу рта сигареты. Дешевые, оплаченные из больничной кассы очки Виктории еле держались на кончике носа. Кроме Виктории, Томас никогда не встречал женщины, которая бы изо дня в день ходила в клетчатом твидовом костюме и башмаках со шнурками, словно персонаж, сошедший со страниц диккенсовского романа.
– Сколько ты возьмешь за это? – спросил Томас, показывая выбранный диск.
Виктория прищурилась:
– Семьдесят.
– Семьдесят? – переспросил ошарашенный Томас. – Он же не новый. Ты не забыла?
– Это альбом на двух дисках.
– Мне нужен из них только один. Вообще-то, только одна запись. Я согласен на тридцать.
Виктория терпеливо посмотрела на него сквозь очки и оттянула широкие подтяжки:
– Я не торгую половинками книг и половинками дисков.
ebooksa