Дух неправды

– Не хочу вас пугать, мистер Линкс. Ни в коем случае не имею намерения усомниться в вашей смелости, но западные люди воспринимают происходящее на Востоке как-то слишком эмоционально. Вы были трижды ранены. Один раз едва не лишились ноги из-за начавшейся гангрены. И это даёт вам право требовать к себе почтения.

Заметив, что Линкс опять вздрогнул и закусил губу, Кальпана опустила веки, показывая, что её речь окончена.

Он ещё раз оглядел кабинет следователя Бхарати, задерживаясь взглядом на немногочисленных предметах, находящихся здесь, и почему-то решил, что времени остаётся мало. Кальпана не выражала нетерпения и раздражения, напротив, смотрела на него тепло и доброжелательно. Но всё равно оставалось ощущение дискомфорта, нервозности, даже страха.

– Не мне вам объяснять, какая обстановка сложилась в Индии к моменту проведения парламентских выборов прошлого года, – хмуро начал Линкс.

Он старался сосредоточить своё внимание на лежащем перед ним карандаше, потому что под взглядом прекрасных глаз его визави мысли начинали путаться, а ладони – потеть.

– Как вы понимаете, я сам никаких решений не принимаю, а только транслирую их. Гневаться на меня – всё равно, что разбивать телефон, услышав дурную весть. Надеюсь, вы не станете спорить, если я скажу, что итоги почти тридцатилетнего правления конгрессистов оказались, мягко говоря, не блестящими. Коррупция, разврат, бунты, невозможность самостоятельно решать экономические и политические проблемы. И в итоге – серьёзный кризис, смена правящей партии…

– Я и не собираюсь с этим спорить, – Кальпана подалась вперёд, словно ей было плохо слышно, что говорил Линкс. – Правда, не думаю, чтобы ваша страна как-то смогла нам помочь. Во всяком случае, англичане, как ни старались, сделали жизнь индийцев не лучше, а хуже. У них было не так мало времени – что-то около двухсот лет. А вы, то есть западный истеблишмент, почему-то требуете от конгрессистов искоренения пороков индийского общества всего за тридцать… Я могла бы привести вам массу доводов в подтверждение своих слов, но ограничусь двумя.

Кальпана смотрела на Линкса, как ласковая снисходительная учительница, которая во что бы то ни стало хотела вдолбить урок в голову нерадивого ученика.

– Как бы трудно ни было сейчас людям в Индии, лучше они не жили никогда – ни при британцах, ни при португальцах, ни при Великих Моголах. Мы, конгрессисты, по крайней мере, старались всё делать для того, чтобы ноша простого человека становилась каждый день хоть немного легче. Нашей целью были прогресс и демократия, а не обман и грабёж. Да, не всё у нас получалось так, как задумывалось, мистер Линкс. Но вспомните свою собственную страну всего через тридцать лет после обретения независимости и ответьте сами себе на вопрос: а была ли она столь же сильна и влиятельна, богата и свободна, как теперь? Дайте срок, оставьте нас в покое, и всё у нас наладится.

Кальпана примирительно улыбнулась, заметив, что Линкс дёрнул щекой.

– Да, и ещё. Конгресс в оппозиции почти год. Я пристально слежу за происходящим на воле и знаю достаточно. Утверждаю, что за это время господин Морарджи Десаи не выполнил ни одного своего предвыборного посула, что меня совершенно не удивило. И если отшатнувшиеся от нас в прошлом марте избиратели не желали внимать предупреждениям, которые высказывали конгрессисты, и я в том числе, то сейчас им приходится горько раскаиваться в своём легковерии. Прослыть дураком не хочет никто, и уж тем более такой репутации не заслуживает древний, мудрый индийский, народ. Со временем люди прозреют настолько, что, возможно, придётся проводить внеочередные выборы. Мой оптимизм строится на выводах, сделанных мною за время, поневоле проведённое в размышлениях и медитации. Индира Ганди, создав месяц назад свою партию, в которую вошли верные ей члены Конгресса, тем самым сделала первый, но очень важный шаг к грядущей победе. Знайте, что она вернётся в кресло премьер-министра, мистер Линкс, и через весьма непродолжительный срок. Конечно, те круги, чью волю вы хотите донести до меня, называйте их странами западной демократии или акулами империализма, очень, этого боятся. Индира неудобна вам, и она гордится этим. И нам, мистер Линкс, важнее другое – хочет ли возвращения Индиры наш народ. И если он этого захочет, все ваши усилия пропадут втуне. Но вас это, разумеется, не остановит. Вы пожелаете любой ценой настоять на своём, потому что Индия нужна вам по целому ряду причин. Это и рынок сбыта, источник дешёвой рабочей силы, полезные ископаемые, потенциальный плацдарм против Союза и Китая… Не будем повторять те доводы, которые приводились уже сотни раз. Вам кажется, что добиться своего просто – нужно только посадить в резиденцию премьера своего сторонника, и занять другими сторонниками достаточное количество мест в парламенте. Возможно, в какой-то другой стране такая тактика и оправдала бы себя, но только не в Индии! Вы сбрасываете со счетов такой мощный фактор, как воля народа. Он если не разумом, то душой непременно отвергнет навязанный извне и не отвечающий его чаяниям режим. Наши люди – особые, мастер Линкс. Даже те, которые живут в хижинах, покрытых пальмовыми листьями, и спят на земляном полу, а в жаркий день спасаются вместе с любимым буйволом в грязном пруду. Даже те несчастные, что, подобно кучам лохмотьев и костей, в набедренных повязках, спят на тротуарах, никогда не отрекутся от своей страны, своей земли. Не променяют эту жизнь на более сытую и благополучную, но чужую. Казалось бы, страна ничего не дала им в материальном плане, но в духовном дала много. И с этого благородного пути их не заставят свернуть ни деньги, ни ложь. Вроде бы, в стране, где столько бедняков, которые даже умирают от голода, воздух должен быть напоен ненавистью, ужасом и подлостью. Но нет! Надеюсь, вы тоже заметили это, мистер Линкс. Мало где можно встретить столько умиротворённых и улыбавшихся лиц. Индийцы горды, но не спесивой, а мудрой гордостью. За ними – богатейшая история, самобытная культура, неповторимая, прекрасная природа, память о борьбе, жертвах и победах. Возможно, мои речи покажутся вам банальными, общими, пустыми, напыщенными. В каждом государстве говорят про себя красивые слова, временами выдавая желаемое за действительное. Но я слишком хорошо знаю Индию и индийцев, чтобы необоснованно льстить им. Испытываю искреннее желание помочь вам понять то главное, без чего вы не сможете двигаться дальше в своём постижении не только нашей страны, но и любых других государств и народов. Скажу вам так: мессианство в мировом масштабе чревато катастрофой. Может быть, не сразу, а через много лет, лично вы, мистер Линкс, поймёте, что люди, чуждые вам по культуре и религии, не обязательно являются дикарями. И уж, тем более, они не нуждаются в том, чтобы во имя благой цели у них отнимали жизнь и право выбора. Десаи никогда не сможет, как обещал, покончить с коррупцией в государственном аппарате и очистить парламент от разложившихся элементов. Заменить конгрессистов на сторонников блока «Джаната парти – Локк дал» легко. Но стало ли от замены лучше кому-нибудь, кроме клевретов нашего уважаемого премьер-министра, вот в чём вопрос!..

– Я понял вас, миссис Бхандари.

Линкс очень внимательно слушал, и сейчас решил, что пришла пора ответить. Дочь раджи так естественно и непринуждённо царила в этом кабинете, что бывший диверсант и нынешний кадровый разведчик даже не пытался взять над ней верх, в прямом споре.

– Я, собственно, и ранее учитывал названные обстоятельства и ни в коем случае не считал ваших соотечественников дикарями. Более того, я искренне хочу предостеречь вас, да и бывшего премьер-министра тоже, от некоторых необдуманных, опрометчивых шагов. Может случиться так, что вы вскоре покинете тюрьму и встретитесь с Индирой. У вас, как мне известно, одинаковое отношение и к людям; и к событиям. И касается это не только политики. Ваши взгляды совпадают даже тогда, когда речь идёт о бытовых симпатиях и антипатиях…

– Что вы! – перебила Кальпана, всплеснув руками, и браслеты-змеи мелодично зазвенели. – Совсем нет! Ни в коем случае! Мы так часто спорим из-за некоторых людей, что я невероятно огорчаюсь. Забудьте, что вам говорили несведущие лица, и поверьте мне. Индира – тот человек, на которого повлиять практически невозможно.

– Неужели?.. – Тон Линкса выдал, искреннее недоверие. – А можно полюбопытствовать, кто был предметом ваших споров?

– Таких людей достаточно много, но извольте… например, Фидель. Кастро. Индира прекрасно к нему относится и очень ему доверяет. А я его, сказать честно, терпеть не могу. Иногда дело доходит даже до споров на повышенных тонах, но никто из нас не уступает.

– Удивительно! – Линкс никак не ожидая услышать подобное. – Вот уж не думал, что вы настроены к команданте столь неблагожелательно! И чем же пламенный революционер заслужил такую вашу немилость?

– Тем, что до сих пор жив, и будет жить ещё долго, – Кальпана, как показалось Линксу, лишь теперь перестала улыбаться. – Каждый, кто работал в подполье, знает, что сказочная неуязвимость какой-либо явки или конкретного человека в то время, когда вокруг провал, следует за провалом, арест за арестом, говорит не в пользу счастливца. Чудес, как правило, не бывает. Людей не убивают только тогда, когда НЕ ХОТЯТ убивать их. Разумеется, я говорю о тех случаях, когда существует возможность избавиться от какого-либо лица. Разрешите не поверить, мистер Линкс, что у вашей великой страны до сих пор не появился шанс устранить смертельного врага, находящегося так близко, всего в девяноста милях! Только не нужно вспоминать Плайя-Хирон и Залив Свиней, а также рассказывать невероятные истории о сверхъестественной силе, не позволяющей убийцам покончить с команданте. Никакой такой силы не существует в природе вообще – ни у него, ни у кого-либо другого. Поверьте, я знаю, о чём говорю. Руки, так быстро и легко дотянувшиеся до Чили, странным образом никак не могут достать до Кубы. Или там нет своего Пиночета?

– Очень интересное мнение… Очень!