– И то дело! – просиял Грачёв. – Теперь живём. Всё, Лилия. Марш домой – мне тут обуза не нужна. Нет, погоди, мы тебя подкинем. И чтобы от детей – никуда! Поняла? Саш, ведь мы в ту сторону поедем?
– Разумеется. – Минц обеспокоенно посмотрел на Андрея. – Ты в прокуратуре не горячись. Ничего противозаконного не делай, ладно? Не провокации, если они будут, тоже не поддавайся.
– Обойдусь, Сашок, и без твоих наставлений, – вяло ответил Озирский.
– Едут! – Вершинин, похоже, не до конца верил в свою победу над доселе непреклонным начальником.
С Кировского проспекта завернул милицейский «уазик», счастливо разминувшийся с «Москвичом» Пинхасика.
– По коням! – Всеволод первым сбежал с крыльца, предвкушая весёлую ночку. Он заранее радовался и настраивал себя на бой.
– Я вас непременно найду, – пообещал с крыльца Андрей. – Может, в чём-то даже и помогу, кто знает…
– Ты уже и так нам помог, – сказа Минц, наблюдая за тем, как Вершинин прощается с Озирским. Потом и сам пожал Андрею руку, подмигнул, напоминая об их деревенских приключениях.
Всеволод, уверенный в том, что вскоре они опять встретятся, только бросил коротко:
– Бывай!
– Ни пуха, ни пера! – пожелал Андрей уходящим к машине друзьям.
– К чёрту! – отозвался Минц и поднял кверху сжатый кулак.
Грачёв тем временем подсадил Лилию в «уазик», сам устроился рядом. Они оказались аккурат за проволочной решёткой, где обычно помещались задержанные. Вершинин и Минц нырнули вовнутрь уже трогающегося с места автомобиля – времени почти не оставалось.
Карбидно-белым светом горели фонари у станционных построек, над перронами и рельсами. Они выхватывали из плотной августовской тьмы дощатые бока вагонов, лоснящиеся цистерны с надписями «Огнеопасно!», серые камешки и промасленные шпалы. Несмотря на тихий шорох мелкого дождика, было слышно, как наверху гудят провода.
Два грузчика в гремящих, задубевших робах, с неживыми лицами, посеребрёнными светом, вслед за Стеличеком подошли к одному из вагонов. Они отодвинули засовы и легко прыгнули вовнутрь, лишь слегка коснувшись башмаками ступеней висящей лесенки.
Моргая розовыми от волнения и усталости глазами, к Дмитрию торопливо подошёл Додонов.
– Ну, что, Валентин Максимович? – повернулся к нему Инопланетянин.
Фонари и дождь сделали его кожаную куртку ещё более блестящей и эффектной, чем раньше.
– Мой товар прибыл на Предпортовую, – сообщил Додонов. – Всё идёт по плану. – И потёр ладонью клинышек седой бородки.
Амбалы выволокли первый ящик, сгрузили его на плечи третьего. Тот легко, словно тара была набита пером, понёс его к автобусам. Немедленно в свете ближайшего фонаря возник ещё один грузчик – рыжий, с перебитым носом. Он подставил свою спину под новый ящик, а потом уступил место следующему.