Дефолт

Глава 6

Такой раздавленной и опустошённой Оксана не чувствовала себя никогда в жизни. Она не знала, что делать – плакать или истерически хохотать, гневаться или демонстрировать ледяное равнодушие. Она сидела, стиснув пальцами подлокотники кресла, и смотрела на тёмное окно, на отсветы пламени, мечущиеся по бревенчатым стенкам. Сидела прямо и неподвижно, и вовсе не от того, что опасалась собаки или охранников; просто у неё не было сил ни возмущаться, ни уговаривать.

До сегодняшнего дня Оксана плохо представляла себе, что такое эмоциональный шок, а вот сейчас поняла и ужаснулась. Сиди напротив неё бугай с бритым черепом, с пудовыми кулаками и в золотых цепях, было бы легче. Но услышав подобное от симпатичного интеллигентного человека, кавалера боевого советского ордена, Оксана почувствовала, что сходит с ума.

– Девчонке даром привалило счастье, которого другие добиваются в течение всей жизни, и очень часто мучаются зря. Муж-иностранец, пусть и на сорок лет старше, – чем плохо? А вот остальным трём заложникам счастливая карта не выпала. Денег родственники не внесли, а тащить их за границу я не собираюсь. Там эта троица тем более никому не нужна – две проститутки и наркоман. Я откровенен с вами потому, что завтрашний вечер проведу уже в другом полушарии. Как только мой самолёт покинет воздушные пределы России, вас освободят.

Старосвецкий заметил тихий ужас в широко раскрытых глазах молодой женщины.

– Я изучил вашу биографию и решил, что вы меня поймёте. По крайней мере, постараетесь понять. Мы оба рано остались без матерей. Потеряли и отцов, но по разным причинам. Ваш папа умер, а мой ушёл к мачехе, оставив детей на тёщу. Нам с вами пришлось в тяжелейших условиях отвоёвывать своё место под солнцем, доказывать своё право на достойную жизнь. Мы не безгрешны, но всё же сотворили куда меньше зла, чем те, кто сейчас взывает о помощи. По мере сил и возможностей мы восстанавливаем попранную справедливость. В сущности, мне до последнего времени было безразлично, добром или злом меня здесь помянут. Я сделал всё, что мог, и теперь должен сойти со сцены. Всё остальное – не в моей власти. Раньше плебс требовал хлеба и зрелищ, теперь – шопинг и шоу. В сущности, это одно и то же. Если бывшая великая держава хочет только жрать и торговать, значит, солнце над ней пошло на закат. Я не желаю более находиться внутри умирающего организма – потому и уезжаю. Но вчера мне неожиданно захотелось передать Александре последний привет. Позволите?

– Позволю.

Оксана наконец-то разжала пересохшие от волнения губы. Хотела поправить волосы, но рука оказалась словно налита свинцом. И всё сильнее болела голова – не под черепом, а где-то с поверхности.

– Я очень хочу знать, почему вы так злы на неё.

– Именно об этом я и желаю напомнить Александре. Она, наверное, совершенно искренне считает, что баснословные доходы её мужа упали с неба, пролились на семью золотым дождём, манной небесной. Но справедливость восторжествовала, и львиная доля их пропала в банках после семнадцатого августа. А то, что осталось, реквизировал я. Вы заметили, что клиентка ваша наивна до глупости? Она не интересовалась делами мужа, считала это дурным тоном, вела растительный образ жизни. Пальцем не пошевелила, чтобы добыть или даже сохранить средства, ради которых Артём Лукьянов убил трёх человек, а Никита Молчанов – двух. Но за последнего Александра – не ответчица; это просто вам для сведения. Недалёкая, пусть и смазливая провинциалочка, не имеет права пользоваться благами, за которыми стоят кровь и слёзы. Она заметила последний финансовый кризис, а разве до того в стране царили мир и покой? Но Александре Шульге не было до этого никакого дела. Она жила в своём, личном, благополучном мирке, как улитка в раковине, и не желала слышать о чужих бедах, даже если виновником этих бед был её дражайший супруг.

Старосвецкий откинулся на спинку кресла. Белоснежным платком, украшенным монограммой в виде латинской буквы «V» он промокнул лоб.

– Когда встретитесь с ней, назовите фамилию – Клюге. Теперь девочке по имени Луиза было бы восемнадцать, но уже три года её нет на свете…

– Она умерла? – Оксана поперхнулась чаем.

– Она погибла. Когда нанятые Артёмом юристы и бандиты лишили семью Клюге всего имущества, Луизе пришлось торговать собой – ради матери и сестры. С сердцем у вдовы Клюге после похорон мужа стало совсем худо. Так вот, один из перепившихся клиентов накинулся на Луизу с ножом, убил её и отрезал голову, чтобы труп не опознали. Мать, естественно, не пережила второго удара, и операция ей не потребовалась. Куда пропала их младшая, Эмма, я так и не смог выяснить. Скорее всего, тоже прикончили, а тело надёжно спрятали. У Эдварда Клюге остались только старики-родители, которых запугали и заперли в психушку. Но всё-таки, спустя три года, старик Клюге решил обратиться ко мне. Кстати, когда я между делом упомянул при Александре о трагедии Луизы и её родных, она ответила: «Витя, лес рубят – щепки летят. Одним везёт, другим – нет. Так устроен мир». Но, сама оказавшись такой «щепкой», она закатила оглушительную истерику. Вы видели её в горе, Оксана. Раньше она была совсем не такой. Самодовольная и чёрствая, она считала, что в её двери горе не постучится.

– А кто такой Клюге? – Оксана насилу отдышалась.

– Это – прибалтийский немец, бывший преподаватель, который читал лекции в МГУ. И привязался там к смышлёному студенту Лукьянову. Потом они вместе организовали малое предприятие, занимающееся завозом в Россию и продажей здесь компьютеров. Без Эдварда, у которого многие родственники и друзья жили в Германии, Артём ничего не смог бы добиться. Благодаря таланту и трудолюбию Клюге, фирма расширялась и процветала. И все те средства, что Артём положил на свои счета, должны были по праву принадлежать ему. Два с половиной года Лукьянов руководил компанией, проматывая накопленный Клюге потенциал. Не случись дефолта, он всё равно разорился бы.

– Получается, он «заказал» Клюге? – Оксана едва не выронила чашку.

– Да, заказал. И на квалифицированного стрелка его вывел небезызвестный Никита Молчанов. Они были хорошими друзьями, и в таких делах без проблем кооперировались. Работали с огоньком, творчески…

– А остальные четыре случая?.. Можете о них рассказать? – Потрясённая Оксана не знала, куда девать руки, как сесть, чтобы не встречаться глазами с Виктором. – Или это секрет?

– Ну, допустим, проживал в Севастополе милейший парень Ярослав Крель. Были у него жена Юлия, сын Иван и дочь Анисья. В один прекрасный день Юлия, по профессии стоматолог, отправилась в Москву искать лучшей доли. Перед тем она разругалась с Ярославом, обозвав его совком и рохлей. Он якобы не может устроиться в новых экономических условиях, всё талдычит о какой-то там совести, неспособности воровать и обманывать. Не так, мол, его отец, военный моряк, бывший соловецкий юнга, воспитывал. Разругались они, но не развелись, и Юлия уехала.