Дефолт

– Она давно там выступает, не знаешь? – прокричала Оксана на ухо Гошке.

Мимо них с грохотом пронёсся грузовик, и Гошка принял вправо, не желая рисковать собой и пассажиркой.

– Аслан сказал, что неделю где-то! А я точно не знаю. Моим-то ребятам засечь её нигде не удалось. Я уже чуть не плюнул…

– Интересно, завтра она будет там?

Оксане очень хотелось получить утвердительный ответ, но она предполагала, что Гошка вряд ли это точно знает.

– Не знаю. Наверное, будет. Успех большой, а что им ещё надо?

Оксане почудилось, что высотные дома вдруг накренились. Окна, переворачиваясь, листками цветной бумаги запорхали над сугробами. Рычащая магистраль несла их мотоцикл, как горная река – щепочку, и в любой момент могла поглотить её, раздавить, уничтожить…

На перекрёстке Варшавского шоссе и Балаклавского проспекта Гошка притормозил, опираясь на правую ногу. Оксана услышала за спиной пронзительный визг тормозов и машинально оглянулась. В следующий момент она поняла, что дальше с Гошкой ехать не может. На себя наплевать, но молодой отец несчастного чердачного семейства пострадать не должен. Беззащитное, совершенно бесправное создание, он будет раздавлен, как лягушонок, если его уличат в слежке за Максимом Виноградовым.

Идущий сзади «Опель-Вектра» принадлежал именно ему, бритому наголо и невероятно удачливому порнобизнесмену. Единственное, что можно сделать сейчас, – изобразить, что Гошка просто подвозил её на метро, а дальше, в Коньково, собирался ехать один. Вряд ли Виноградов, а, может, и сам Старосвецкий не проверили Оксану по всем статьям – в ночном клубе её сразу узнают. Пруха, что «Опель» удалось заметить задолго до того, как всё выяснилось. Возможности для манёвра ещё остаются, но их крайне мало.

– Гога, затормози у «Чертановской». «Хвост» за нами. В другой раз прокатимся, – сквозь зубы сообщила Оксана. – Ни о чём не спрашивай, поезжай, как будто ничего особенного не случилось. Мы с тобой знакомы, работаем вместе по делу малолетних наркоманов. Ты меня по пути подвозил до метро. Больше ничего не знаешь. Сейчас я нырну в подземку, а после созвонимся.

Оксана не могла выдать парню легенду о том, что они вовсе не знакомы. Их могли видеть задушевно беседующими около «Детского мира», а то и раньше, на Пресне.

– Усёк, – онемевшими губами сказал Гошка – он был сражён неожиданным поворотом событий и сильно испуган. – Созвонимся, короче. А кто на хвосте? Эти или другие?

– Там «Опель» Виноградова. Стой! – Оксана соскочила с мотоцикла, вернула Гошке шлем. – Счастливо, привет Ире. Я побежала.

Воображая, каково сейчас Гошке. вся многотрудная работа которого полетела псу под хвост, Оксана наматывала на голову длинный шарф. Но ещё хуже парень почувствовал бы себя в лапах Старосвецкого или в морге, куда попал бы без промедления прямо с места автокатастрофы. Быстрая и лёгкая гибель показалась бы ему Божьей милостью. Сам бы умолял прикончить, а не мучить, птенчик Гога…

– Оксана Валерьевна! – вдруг тихо позвали её.

Это был Генрих Смулаковский; третий раз за день Оксана увидела его лицо, но теперь – вживую.

Парень был откровенно красив, выглядел молодо и мужественно, и честный взгляд его, казалось, проникал в самое сердце. Сыщица вдыхала запах дорогих сигарет, импортной туалетной воды и геля для волос. Оксане не стало страшно – ну и что, обычный мужик из иномарки, да и метро тоже попадаются такие. Похожие водилы всегда пропускают даму на дороге и помогают ей с мелким ремонтом.

– Да, Генрих Евгеньевич! – с готовностью отозвалась Оксана.

Теперь они улыбались друг другу, как старые знакомые.

– Добрый вечер! – сказал Смулаковский, и Оксана заметила, что он неприятно удивлён её осведомлённостью.