Дефолт

Оксана сбросила в кресло джинсовую куртку, вырвала из волос заколку, и густые медные пряди рассыпались по плечам. Мокрая от пота чёлка прилипла ко лбу, а крылья носа побелели от бешенства.

– Откуда они пронюхали, что Алла именно там? Вы никому не говорили, куда отвезли дочку?

– Не говорила… – с огромным трудом произнесла Саша, не слыша своего голоса.

Собрав последние силы, она поставила поднос на стол, а сама опустилась в кресло Сергея Николаевича. Потом закачалась из стороны в сторону, вцепившись пальцами в подлокотники.

– А у вас кто-либо пытался выяснить, где она? – Оксана никак не могла отдышаться. – И если пытался, то кто именно?

– Нет, это никого не интересовало.

Саша понимала, что ведёт себя неприлично, но ей не удавалось справиться со своим телом, которое перестало внимать командам мозга. И говорить с каждой секундой становилось всё труднее.

– А с Софьей Степановной вы созванивались сегодня?

Оксана всем сердцем сопереживала несчастной матери, но не могла победить в себе сыскаря, и потому пыталась прояснить все обстоятельства дела.

– Сегодня утром звонила.

Саша с трудом вытолкнула изо рта эти слова. Она говорила, как параличная, и Оксана с трудом понимала её речь.

– И что она вам сказала?

Сыщица метнулась к графину с водой, одним движением налила стакан доверху и, обняв Сашу сзади, поднесла к её губам. Но руки Саши дрожали, зубы не разжимались. Она не могла глотать, и вода лилась за ворот жакета. Глаза, уже не карие, а серые, смотрели на нереальный розовый пейзаж, украшавший стену кабинета, с надеждой. На что? Нет, просто с надеждой, которая ещё не умерла.

– Это очень, очень важно! Я должна найти вашу Аллу! И я найду её, обязательно найду! Клянусь вам, слышите?

Оксана набрала воду в рот и фонтаном окатила лицо надрывно плачущей матери. Приём, безотказно действовавший при истериках, тут не возымел действия. Саша молчала, хотя вроде бы пыталась открыть рот.

– Вы говорили с хозяйкой про Аллу? Или с Аллой говорили? Саша, миленькая, ну ответьте же! – Оксана не на шутку перепугалась. – Вы с кем разговаривали утром? С Софьей Степановной?

Саша только смогла кивнуть. Её била крупная дрожь.

– А с самой Аллой? Нет? У Софьи ничего про дочку не спрашивали? Никто ею не интересовался? Из школьных друзей, например…

Саша ещё раз отрицательно качнула головой. Она забыла о том, что скоро должен вернуться из «Метрополя» директор со своими гостями-англичанами. Какой директор, какие англичане? Где я? И кто это трясёт меня за плечи? Кто орёт мне в ухо, пытаясь чего-то добиться? Я не знаю эту девушку, не понимаю её слов. И я забыла, как произносятся слова. И почему так сильно качается пол под креслом?

– Странно. – Оксана залпом осушила стакан. – Вы никому не говорили, Софья Степановна – тоже. Никто не интересовался, куда подевалась Алла, но её забрали из квартиры на Оружейном сегодня примерно в час дня. Софья без сознания – ей сильно разбили голову, и поговорить с ней даже милиция не может. Сын уверяет, что с пальца матери пропало фамильное кольцо с бриллиантом, а остальные ценности на месте. Постель Аллы распахнута, видно, что девочка сопротивлялась. Её увели силой, это точно. Следов взлома нет, да и невозможно быстро взломать такие двери. Значит, открыла сама. Открыла, несмотря на все предупреждения. И кому? Если это было воры, зачем им понадобилось увозить с собой Аллу? Если же преступники явились за Аллой, почему взяли кольцо? И только кольцо, хотя квартира наворочана сверх меры. Неужели мы вчера «хвост» не заметили? И они следили уже тогда, когда было неизвестно, придёте ли вы на встречу? Причём следили за моей, а не за вашей машиной! Так быстро просекли, что я работаю на вас? Чёрт, ничего не понимаю…