Пасынки Джихада

Фамилии остальных трёх были чистые. И дата напротив них стояла другая, у всех одна и та же — шестое ноября.

— Твою мать, — тихо пробормотал Иванов, посмотрел на часы и озадаченно поскрёб подбородок. — Вот же, мать твою… Ну и как нам теперь?

Эмоции полковника были мне понятны. Сегодня как раз шестое, до конца шестого ноября осталось три часа, а мы понятия не имеем, где наши загадочные дагестанцы… И сколько, вообще, таких групп, на которую мы только что напоролись, находятся в славном городе Пятигорске…

Глава 9

Диверсант

— Бункер получился — просто на загляденье.

— Точно. Если не знаешь, ни за что не заметишь…

Я уже говорил: укрытие в автомастерской Арсен соорудил на пять баллов. Как будто его где-то специально этому обучали. Шарип показал его мне, когда докладывал обстановку, но сейчас я специально обратил на это внимание.

Итак, по обстановке мы разобрались. Теперь самое время разобраться с пленными и нужно побыстрее отчаливать, пока город ещё не проснулся.

Бойцы Шарипа отодвинули в сторону верстак, подняли плиту, обнажив чёрный зев выложенного кирпичом колодца. Наши даги смотрят на творение Арсена угрюмо, с тоскливой обречённостью. Не хотят в дыру. Они опытные, родились на Кавказе и знают: если сажают под землю, значит, будут держать долго. Судя по их взглядам, они бы не прочь опять в багажнике поваляться, только бы не лезть в это прекрасное укрытие.

— Сам делал, Арсен?

— Сам. Ну, помогали, конечно… Но в основном всё сам.

— Сколько работаю, в первый раз вижу такое. Золотые руки у тебя, Арсен!

— Угу…

Арсен на похвалу не ведётся. Изобразил подобие улыбки, но по-прежнему напряжён, всем своим видом показывает: вам здесь не рады, убирайтесь побыстрее!

Это неправильно. Никто не заставляет мою «связь» лобызать мне ноги, взрываться на городской площади или, паче того, добровольно класть ко мне в постель своих дочерей.

Но вот так себя вести он точно не должен. Как это «так»? А как ведёт себя нормальный горец, когда к нему без спросу вламывается гяур, которого он по каким-то причинам не может убить или выгнать, и начинает распоряжаться, как у себя дома. То есть полный тихий саботаж на грани взрыва эмоций, который может обернуться чем угодно.

Кстати, к Шарипу он относится совсем по-другому.

Мне всё равно, чем вызвано такое отношение: что они оба одной нации, а я другой, или просто из-за того, что я не вышел ростом и лицом. Некогда разбираться. Я поступлю проще: сейчас быстренько решу все наши проблемы и заодно воспитаю свою «связь»…

Руденко всё это время как бы не в себе. Вид отсутствующий, взгляд какой-то рассеянный, блуждающий, постоянно трёт глаза и трясёт головой (хотя его никто по голове не бил). Такое впечатление, что ему кажется, будто он спит и видит сон. Скверный такой сон, как после обильного застолья с неумеренным возлиянием. Сейчас глаза протрёт как следует, проснётся, и всё кончится…