Недостатки место имели. Впрочем, такое вряд ли можно назвать недостатком, так, одно маленькое неудобство.
Когда Сенковский взял Любу на службу, стояла ранняя весна и это было не так заметно…
А когда наступили погожие деньки, стала Люба, как и все дамы, ходить на работу в летней одежде. Представьте себе: дивчина с такой роскошной фигурой, с распущенной копной пышных волос, юбчонка не то чтобы — ах, но всё же выше колен, блузка на бретельках… Гхм-кхм…
Лев Карлович к тому моменту уже вполне освоился с Любой, поэтому терпел недолго и как-то утром после совещания деликатно намекнул:
— Я, конечно, извиняюсь, но… Попрошу вас, голубушка, одеваться как-то иначе.
— А что такое?
— Да так… — Лев Карлович смущённо помял ладонями воздух перед собой и, не найдя обтекаемой формулировки для претензии, тяжело вздохнул: — Ну, понимаете… Отвлекает от работы. Нет, не то… Как бы это сформулировать… Чёрт! Ну, в общем — мешает…
Люба озабоченно нахмурилась и украдкой сместила взгляд на нижнюю половину Льва Карловича — он как раз стоял у окна и, пытаясь отвлечься, сосредоточенно рассматривал безобразный рекламный щит на здании напротив.
— Ага!
Да, тут весьма кстати будет вспомнить про вот это самое «зато утром». Это ведь по вечерам Сенковский бывал уставшим, вялым и сонным, поскольку за день выкладывался по полной программе, весь, без остатка, отдаваясь работе.
А по утрам было всё наоборот!
Особой статью Лев Карлович не обладал, по физическим кондициям он был вполне себе средненьким мужчиной, не спортсменом и даже не атлетического сложения. Но здоровье имел просто железное, а уж мужской силой Господь его наделил такой, что и на троих бы хватило! Может, отсюда и успехи в бизнесе: всю эту силу он как раз и положил на дело.
Так вот, в тот период жизни Сенковского по утрам это проявлялось очень отчётливо — даже до неприличия, приходилось порой папочкой прикрываться. Попытки решить этот вопрос с супругой, как вы уже знаете, успеха не имели, и порой дело доходило до конфликтов. Хотя, казалось бы, чего проще — на время забыть про принципы и отыскать в утренней постели какие-нибудь десять минут совместной физической радости…
А в офисе, представьте себе: розовая Люба в кружевной блузке на бретельках, с отчётливо выраженными пропорциями и просто умопомрачительными подколенными ямочками… Да это ведь невыносимые условия для творческого труда! Как тут можно работать?!
— Да, так дело не пойдёт… — Люба тут же вывесила строгую табличку «Аудиенция!», закрыла дверь на замок, приспустила жалюзи на окне и решительно взяла Льва Карловича за гульфик.
— Давайте быстренько оформим этот вопрос и будем спокойно работать дальше…
Стремительно вкусив запретный плод на подоконнике — в полуобморочном состоянии, не совсем понимая, что вообще с ним происходит, — Лев Карлович немного передохнул, пришёл в себя и… перенёс развратные действия на диван. Дело было в приёмной, диван вообще-то предназначался для посетителей. Но посетители обыкновенно приходили во второй половине дня, так что…
На диване получилось неожиданно хорошо и ладно: Лев Карлович ощущал себя этаким ковбоем на смертельно опасном родео — ловким, могучим, ну просто натуральным былинным богатырём! Впервые в жизни он во время этого в полной мере проявил дремлющую в нём мужскую ярость и скрытую первобытную силу, чего никогда не позволял себе в отношении трепетной и душевно тонкой супруги, ни с прежними своими подружками из интеллигентных семей.
И вообще, наш офисный умелец никогда ранее такого не испытывал — буквально во всех аспектах, и потому получил немалое душевное потрясение.
Судите сами: он, очень осторожный, благоразумный и даже трусоватый, с такой лёгкостью слился в экстазе с посторонней женщиной — прямо в офисе, в начале рабочего дня и чуть ли ни при всём персонале (в любой момент кто-то мог позвонить, позвать или просто постучать в дверь по какому-то чрезвычайному делу)!!!