Бакарову хватило четырех часов, чтобы выспаться, и в 7.00 он выехал из Переслава в Москву. В 10.40, пройдя МКАД довольно быстро, подъехал к контрольно-пропускному пункту антитеррористического Центра. Охрана, видимо, предупрежденная, осмотрев временное удостоверение, пустила «Форд» Бакарова на территорию. Возле здания Управления спецмероприятий его ждал генерал-майор Губарь.
— Ну, здравствуй, Паша, — обнял он бывшего, а теперь вновь настоящего подчиненного.
— Здравия желаю, товарищ генерал-майор.
— Личные проблемы утрясены?
— Да, спасибо.
— Ну, что, пойдем поговорим с Тагаевой?
Бакаров задержал Губаря:
— Я по пути вспомнил, что Нада, передавая мне нож, сказала, что Штеба убит. Мол, ему стало хуже, и его застрелили. Выстрелов я не слышал. Но Нада не могла не знать, что произошло со Штебой. А раз он жив-здоров, значит, сестра Тагаева обманывала меня?
Губарь погладил подбородок:
— Да, о гибели Штебы мы знаем только с ее слов. А он жив. И что получается, сестра Тагаева специально сбросила нам «дезу»? Зачем?
— Думаю, затем, чтобы вывести Штебу из игры.
— В смысле?
— Очевидно, что засада у хутора Калач была подготовлена заранее. Боевики атаковали машину капитана Крабова и Тарасова с дороги от силосной ямы. И там они стреляли на поражение. Только подготовка командира группы позволила ему какое-то время вести бой. Так же спокойно, с дистанции, «духи» могли уничтожить и нас со Штебой, как уничтожили местного скотника. Но они вступили в бой. При этом я видел раненого Штебу, точнее, кровь на его брюках. Потом же, как выяснилось, на земле крови замечено не было. И возникает вопрос, а был ли ранен прапорщик?
— Но если Мадьяр послал людей захватить Штебу, зачем они взяли до кучи и тебя, использовав сеть?
— Как раз для того, чтобы через меня впоследствии внедрить дезинформацию о расстреле прапорщика. И мой побег был инсценирован. Уверен, Нада действовала по приказу Мадьяра и под контролем брата. Слишком уж много случайностей. Женщина, которую контролировал боевик, обычно заходила на минуту-другую, а тут задержалась. Одновременно кто-то отвлек часового, который не должен был слышать слов Нады и не должен был видеть передачу ножа. А потом, ночью, часового вновь отвлекли, словно специально предоставляли мне возможность отодвинуть засов. И после побега Мадьяр активного преследования не организовал. Да, он вывел группу поиска на шоссе, понимая, что только безумец станет отходить прямо от селения. Но для подстраховки приказал женщине подсказать мне путь отхода, хотя мне и так было ясно, куда идти.
— Почему же тогда ты поверил ей и считал побег результатом именно ее действий? — спросил Губарь.
— Автомат часового.
— Не понял? — удивленно взглянул на Бакарова генерал.
— Я предполагал, что побег может быть подставой. В этом случае Мадьяр должен подставить часового с оружием, но без патронов в магазине. Ведь он не мог знать, как буду действовать я. А если бы двинулся по прямой к шоссе? И тогда, где-нибудь укрывшись, имея оружие и боеприпасы, мог положить не одного «духа». Следовательно, планируя побег, «духи» не должны были оставить патроны в магазине. Но магазин был полон. Это-то и заставило меня поверить в искренность Нады. Я позже много раз проигрывал в мыслях свой плен. И понял, что с сестрой Тагаева не все так просто. Не стала бы она так рисковать. Мой побег Мадьяр связал бы с ее последним посещением. Нож мне могла передать только она. И тогда Мадьяр убил бы ее, несмотря на то что Нада — сестра одного из приближенных его помощников. Впрочем, Тагаев и сам убил бы сестру за предательство. Но ее не тронули. Более того, спустя более шести лет она вдруг вновь появляется на сцене. И приходит не куда-нибудь, а в управление ФСБ. При этом ставит условия передачи ценной информации в моем присутствии, явно рассчитывая, что от меня получит подтверждение своих действий против Мадьяра и его банды годы спустя.
Губарь продолжал внимательно смотреть на Бакарова.