Илья не трогался с места, глядел то на темное окно «спортзала», то на парковку. На ней по-прежнему никого не было, не подъезжали новые машины, никто не слонялся рядом с ними, фонарь в центре дрожал и потрескивал, точно выплевывал порцию бело-синих лучей, и отключался. Минута, две, три — ничего не происходило, пошел мелкий дождик, капли попали за воротник, Илья поежился, но уходить пока не собирался. Чего ждал — сам объяснить не мог, просто чувствовал, что это еще не конец. И не ошибся — раздался глухой шлепок, точно упало что-то мягкое и тяжелое, и «Мазда» снова заверещала на все лады. «Интересное кино», — Илья подошел поближе, стараясь не пересекать границу света и тени, смотрел по сторонам и на третье слева окно, разумеется. Андреев ждать себя не заставил, и как истинный джентльмен, снова пришел своей даме на помощь и дистанционно велел «Мазде» заткнуться. На сей раз все длилось секунд пять: на вой сирены открылись шторы, за ними показался человек, и стало тихо, охранники даже не успели выйти на крыльцо. Штора задернулась, свет больше не зажигали.
Илья выждал еще немного, выбрал самый темный участок и перебрался через забор, побежал вдоль него, прячась за машины. Добрался до «Ниссана», присел на корточки, осмотрелся. На ровном мокром асфальте ничего подозрительного не усматривалось, Илья подобрался к «Мазде», обогнул ее с кормы, и тут на глаза попалась бутылка. Обычная пластиковая, поллитровая, до половины налита чем-то темным. Как вблизи оказалось — пепси, если верить этикетке. Илья трогать ее не стал, обогнул машину и наткнулся на вторую бутылку, точно такую же, только с водой. Она валялась неподалеку, у забора, видимо, отскочив при ударе о капот, или куда она там попала. А летела она — Илья осматривался, глядя снизу вверх, — скорее всего, с крыши или верхних этажей дома напротив, чьи окна смотрели на парковку. «Детишки балуются?» — Он смотрел на темный силуэт здания, нависавший над «Сюитой», и ничего, понятное дело, не разглядел. Пробрался вдоль забора обратно, перелез во двор, надеясь, что остался незамеченным, и сел в машину. В общем, он все узнал, можно уезжать, однако Илья не торопился. Фонарь, бутылки, сигнализация — ряд был нелогичен до безобразия, это был даже не ряд, а бессмысленный набор фактов, что-то из области про теплое и мягкое. Рассудок старался, тасовал эти факты, как колоду, крутил так и этак, подгоняя фрагменты друг к другу, но получалось не очень. Вернее, получалось, но до того странно, что Илья решил посидеть в машине и посмотреть, что будет дальше.
Глава 3
Ждать пришлось больше двух часов, было уже половина одиннадцатого, когда на крыльце показались двое. Пономареву Илья узнал сразу — она была в коротком плаще и на «шпильках», выпорхнула на крыльцо и тут же отпрыгнула обратно. Ее кавалер, высокий поджарый молодой человек, галантно раскрыл большой зонт и повел барышню к машине. Та последние два часа вела себя хорошо, и Илью не оставляло чувство, что кто-то еще, кроме него, ждет эту парочку. Предчувствие было таким сильным, что пару раз он прошелся по немноголюдному из-за дождя двору, глядя на окна верхних этажей и крышу, но никого, кроме голубей и кошки, там не заметил. Более того, казалось, что этот некто смотрит и на него, от чего стало не по себе, Илья убрался в тень, «паранойя» ослабла, но сейчас все инстинкты включились на максимум, он слышал каждый звук, следил за каждой тенью и разрывался, глядя на парочку у машин и крышу и окна дома напротив.
Андреев бережно довел Пономареву до «Мазды», открыл машину, распахнул дверь, но девушка садиться в салон не торопилась. Она обняла любовника, буквально повиснув у него на шее, тот обнял пассию за талию, удерживая при этом зонт, и парочка слилась в страстном поцелуе. Довольно долгом, надо сказать, затяжном, и кавалер до того выдохся, что не удержал равновесие и повалился ничком. Зонт полетел под машину, и теперь Пономарева держала любовника в объятиях, а тот висел у нее на руках, уткнувшись лбом ей в плечо. И вдруг пополз на асфальт.
Пономарева шарахнулась к «Мазде», оттолкнула Андреева, и тот рухнул ей под ноги. Девица прыгнула в машину, и та, присев на задние колеса, буквально прыгнула с места, пронеслась мимо «Сюиты» и пропала за поворотом. Илья видел это краем глаза, он уже мчался к парковке, перемахнул забор и теперь крался к «Ниссану», уже догадываясь, что именно там увидит.
Коллегу Макса убили выстрелом в голову, входное отверстие пришлось на затылок, выходное, соответственно, на лицо. А именно на левый глаз — Илья отлично видел это. Любовник Пономаревой лежал на животе с неестественно вывернутой головой, один глаз открыт, на месте второго темное пятно. В последние секунды своей жизни Андреев стоял лицом к подружке, более того, прижимался к ней вплотную, значит, все, что вылетело из его головы после выстрела, Пономарева приняла на себя. Мозги, кровь, обломки костей и прочее подобное, что бывает в таких случаях. И даже не пискнула, не заорала, не грохнулась в обморок, а мигом сообразила и смылась куда подальше. Летит, поди, сейчас под двести, руки дрожат, в глазах туман, и запросто может или со столбом «поцеловаться», или с бензовозом встречным, к примеру…
«Вот это характер». — Илья лишний раз убедился, что Пономарева врала ему. Не вязалось ее поспешное отступление с истерикой, что она закатила ему при первой встрече, прокололась девушка. «Ну и нервы, даже завидно». Илья отступал вдоль забора, поглядывая на крышу дома напротив. Все встало на свои места — кто-то отстреливает топов этого поганого банка, и парень, что лежит сейчас на асфальте, стал вторым. А киллер — реально профи, сегодня он подготовился основательно: заранее вырубил фонарь — из бесшумки это раз плюнуть — и дважды пытался выманить объект в прицел. Но сорвалось — то ли парень оказался проворным, или здесь было что-то другое, но киллер решил ждать, и дождался. «Это ж надо, почти вслепую его угрохал», — Илья припоминал последние мгновения, когда парочка романтично целовалась под зонтом. И тут по хребту пробежал холодок, Илья метнулся вправо, влево и перебрался через забор в другом месте, понимая, что все зря. Если киллер еще на позиции, то бегать от него бессмысленно, умрешь уставшим, вот и все. А он был здесь все это время, пока Илья сидел в машине, потом мерил шагами двор, а парочка развлекалась в «Сюите». И может, смотрел на Илью через оптику, просто так, развлечения ради, а может, и сейчас смотрит…
Илья спрыгнул на мокрую траву, выбежал в центр двора, остановился, переводя дух. Здесь три подъезда, между вторым и третьим арка, она выходит на дорогу, за ней автобусная остановка. Каждый здесь как на ладони, и если киллер не научился летать, то выйдет только здесь, больше негде, пожарных лестниц нет, деваться ему некуда. И выйдет скоро, надо подождать.
Чтобы не торчать столбом, Илья отошел к детской площадке, сел на крохотный пенек, сжался, стараясь слиться с темнотой. Не двигался, почти не дышал, стараясь не привлекать к себе внимания, да особо и привлекать было нечего. Над головой шумели деревья, роняли листья и капли воды, с дороги доносились гудки и гул двигателей, а во дворе ничего не происходило. Прошла через пару минут бабка с крохотной голой собачкой на шлейке, протопала мимо и уползла к дальним домам, потом к среднему подъезду подошли парень с девушкой. Постояли, посмеялись недолго и разошлись — девушка в подъезд, а парень под арку, повернул налево и пропал из виду. И снова никого, зато дождь усилился, Илья поднял воротник, закрутил головой, ловя взглядом каждую тень. И снова мимо, уже нагулявшись, вернулась домой старушка с собачкой, а из подъездов никто не выходил. Зато у «Сюиты» началась движуха — подъехала «Скорая», двор озарили красно-синие всполохи, послышались голоса. Илья глянул туда, поежился, представляя, что видят сейчас врачи, глянул на окна верхних этажей, на крышу. Нет, поздно, убийца давно ушел, сразу после выстрела, разобрал «игрушку» и был таков. Можно, конечно, пробежаться по подъездам, пошарить на верхних этажах, но вряд ли киллер был настолько любезен и на этот раз, оставил в подарок гильзу. Нет, к сегодняшнему дню он подготовился заранее, действовал осторожно, помня прошлый прокол, так что можно не суетиться, а уходить. И завтра же поговорить с Пономаревой, вытрясти из нее все, что та знает, любым способом вытрясти — угрожать, шантажировать, бить…
Грохнула дверь среднего подъезда, на дорожке показался человек. Он шел довольно быстро, не глядел по сторонам, проскочил мимо Ильи, не заметив того, и потопал к арке. Илья было напрягся при стуке двери, но сейчас видел, что это обычный парень в широких штанах и безразмерной толстовке с капюшоном, из-под которого торчат провода. Парень идет, уткнувшись в планшет, и поэтому спотыкается, угодив в выбоину на дороге. Раздалась приглушенная музыка и отрывистый речитатив, парень прошел мимо, Илья проводил его взглядом и поднялся с места. Просто так, сам не зная почему, пошел следом, держась поодаль, не понимая, зачем это делает. Вышел вслед за ним из арки, пошел в двух шагах позади. Здесь было светло, и он заметил на спине у парня рюкзак, черный, с ярко-зелеными вставками, и что шнурки на кроссовках у того завязаны небрежно, тащатся по земле, и странно, что парень до сих пор не упал. И все же Илья шел следом, шел как привязанный, остановился, когда парень оказался на остановке. А потом сел в пустой троллейбус и уехал.
Илья проводил его взглядом, постоял еще немного и пошел к «Роверу». Сел, завел двигатель и ждал, сам не зная чего. Чувство было такое, точно упустил что-то важное, основное, главное, за чем и охотился вторую неделю, за чем и отправил его сюда отец. Но как упустил, где, когда — сказать не мог, не видел этого момента, прозевал или глаза ему отвели. Но в любом случае сейчас поздно во всех смыслах — и на часах почти полночь, и нет никого, пусты улицы. Лишь к «Сюите» подъехала полицейская машина, а за ней еще одна, но там делать уже нечего.
Ждать пришлось долго — Пономарева три дня из дома вообще не выходила, сидела, как в клетке. На работе, понятное дело, она сказалась заболевшей, кто бы сомневался, и вот чем реально занималась трое суток — черт знает. А утром четверга из подъезда нарисовалась наконец — в брючках, пиджачке, волосы убраны назад, неизменные «шпильки» и темные очки на пол-лица. Рысью кинулась к «Мазде», юркнула в салон и покатила, строго соблюдая ПДД, на работу. Илья «проводил» Пономареву до банка, припарковался через дорогу и стал ждать.
До вечера та не показывалась, не вышла даже в обед прогуляться, хотя на прошлой неделе регулярно совершала получасовой моцион по близлежащим улицам, и, несмотря на дождливый пасмурный день, жалюзи на окнах ее кабинета были закрыты. Шифровалась девушка как могла, однако конец рабочего дня выгнал на улицу всех без исключения. Пономарева показалась в четверть седьмого, в ранних сумерках, мухой слетела по ступенькам и, зачем-то пригибаясь на ходу, побежала к «Мазде». Торопилась так, что под ноги не глядела, мчалась прямо по лужам, срезая путь. Илья выскочил из машины, пересек дорогу и рванул Пономаревой наперерез, та заметила его, затормозила, шарахнулась вправо, влево, потом ринулась напролом. Сделала вид, что не замечает его или не узнает, на ходу вытащила брелок с ключами, пискнула сигнализация «Мазды», Пономарева ухватилась за ручку двери и вскрикнула. Илья схватил девушку за запястье, но та намертво вцепилась в ручку и сжала пальцы.
— Погоди, красивая, не спеши, поговорить надо. — Илья немного дожал, Пономарева вскрикнула и разжала пальцы. Илья, не отпуская ее, отвел к стене банка, чуть притянул к себе, обнял за талию — со стороны они походили на парочку, с трудом дождавшуюся окончания рабочего дня. Пономарева трепыхалась, пыталась вырваться, Илья сжал захват посильнее, и девушка вскрикнула от боли.
— Отвали, или я охрану вызову, — зло прошептала она, — отпусти, не трогай меня. Отвали…
— Что так долго не работала? — перебил ее Илья. — Устала, отпуск взяла? Мозги и кровь отскребала? Лихо твоего дружка замочили, грамотно. Входное на затылке, выходное на лице…
Пономареву точно подменили, она побледнела, замерла, сжала губы и отвернулась. И стояла так, точно изваяние, — не двигалась и не плакала, но тут Илья мог ошибаться — глаза и половину лица девушки закрывали темные очки. Время шло, быстро темнело и было довольно холодно, загулял ветер, и девушка вздрогнула — одета она была легко, не по погоде.
— Какие мозги? — с неживой какой-то усмешкой вдруг сказала она. — Какая кровь? Ты меня с кем-то перепутал, ковбой. Отпусти, или я зову охрану.
И снова дернулась, отшатнулась назад, но Илья притянул ее к себе и прошептал на ухо: