— Я уеду, — за него эти слова точно кто-то другой произнес, Илья замолчал и затаил дыхание.
— Далеко собрался, если не секрет? — с неподдельным интересом и без намека на ехидство спросил отец.
— На Тибет поеду, карму чистить… — начал Илья, но отец тут же оборвал его:
— Еще чего, тоже мне, выдумал… На Тибет, прости господи. Тебя только там не хватало. Ладно, приезжай, тут разберемся. Завтра же чтоб дома был.
— Хорошо. — Илья нажал отбой, а сам все стоял у липы, не в силах двинуться с места. Домой или на Тибет — какая теперь разница, куда ехать. Да куда угодно, хоть на Новую Землю, хоть в Антарктиду, хоть на Луну — годится любой способ, лишь бы вытащить раскаленную иглу из виска, что прожгла кожу и кость, лишь бы избавиться от нее — все бы отдал. И знал, что не помогут ни расстояние, ни время, эта боль вечна, от нее нет лекарств, нет спасения, и она останется с ним навсегда, как застрявший у сердца осколок — тронь его, и жизнь оборвется. И нет на свете наказания ужасней и справедливей, и, наверное, не будет, пока не рухнет, не развалится на осколки этот трижды проклятый мир.