«Так, вот и настил, а вот и наши ящички… Ай да Усман, молодец, змей узбекский, – все точно рассчитал-прикинул! Так и есть: тоже два ящика и место то же самое – в точке стыка опоры и пролета. Смотрим-щупаем… Ага, вот и провода подведены! Теперь мы их аккуратненько кусачками – и раз, и два! Готово. Теперь делаем красиво: чтоб ни одна падла не разглядела, что тут кто-то поработал… Молодец, товарищ лейтенант! А теперь назад – это, пожалуй, даже потруднее будет, но мы будем стараться… Что-то часовой затих… Где эта сволочь?»
В ответ на мысленный вопрос Миронова совсем рядом вдруг раздалось едва уловимое шуршанье, и тут же в глаза Алексею ударил слепящий свет мощного фонаря.
– Ком! – голос немца прозвучал не очень громко, но уверенно. Свет фонарика слепил и мешал разглядеть неведомо откуда вынырнувшего часового, но Алексей, щурясь и моргая, ничуть не сомневался, что тупое рыльце автомата сейчас смотрит точно на него, а палец фрица настороженно подрагивает на спусковом крючке.
«Су-у-ука, и откуда же ты взялся, а?! – мысленно взвыл Миронов, прекрасно понимая, что абсолютно ничего сделать он сейчас не сможет: руки заняты, он распластан на перекрестье балок и представляет собой просто глупую лягушку, которая не в состоянии оказать никакого сопротивления. – Настил! Несколько досок, положенных вдоль моста сбоку и ниже перил – как же я сразу-то не понял! С него они взрывчатку сюда затаскивали, а теперь по нему часовой к тебе и подкрался… Ударить ногой не получится – не дотянусь. Ни нож, ни пистолет он достать не позволит – если дернусь, сразу очередью прошьет. Как я мог проворонить, как мог не услышать?! Убить тебя, идиота такого, мало! Что делать-то, а? «Ком!» – это он к себе подзывает. Ну что, надо к нему перебираться, а как поближе подберусь, я этому хряку шею и сверну! Все, Леха, спокойно, только не суетись – сейчас все сделаем в лучшем виде. Только бы Усман не шумнул и себя не выдал…»
Хайдаров себя ничем не выдал – понимал, что любое его действие может только навредить попавшему в ловушку лейтенанту. Зато немец оказался осторожным и рисковать не решился: пока Алексей, старательно изображая испуг и покорность, перебирался по балкам, с каждым движением сокращая дистанцию, часовой вдруг выдал пронзительно заверещавшую трель сигнального свистка. Не прошло и нескольких секунд, как в ответ на тревожный сигнал часового в караульном домике хлопнула дверь и послышались приглушенные голоса и команды – что за всем этим последует, сомневаться и гадать не приходилось. Сейчас их всех или возьмут тепленькими, или просто без затей перестреляют…
Над головой раздался еще какой-то шум, и гулко ударила автоматная очередь. Миронов недоуменно вскинул брови – луч фонаря дернулся, и немец, отброшенный неведомой силой, откинулся назад и через мгновение исчез. Тут же раздался тяжелый всплеск – тело упало в реку.
– Лейтенант, уходите!!! Я их придержу!! – на мосту громыхнула еще пара коротких автоматных очередей и тут же шарахнула граната.
Гришка, черт! Все-таки вылез, не утерпел… Куда уходить?! Шкуры свои спасать? А тебя бросить?! Нет, Нечипорук, так не пойдет! Сейчас, Гриша, мы сейчас – ты только полминутки продержись!
За половину минуты можно пробежать метров двести, можно без спешки прикурить сигарету, можно… Многое можно сделать за тридцать секунд в обычной жизни. В скоротечном же ближнем бою с превосходящими силами противника, да еще и на открытой местности, за полминуты можно разве что пять раз погибнуть. Или совершить подвиг. Красноармеец Нечипорук, пытаясь спасти товарищей, погиб один раз – очередь из крупнокалиберного пулемета буквально разорвала тело разведчика на куски. Расчет зенитного пулемета, подбежавший на помощь караульным, действовал быстро и слаженно…
Алексей, к тому времени уже успевший выбраться на мостки, с которых только что грохнулся в реку часовой, своими глазами видел, как Гриша, припав на колено, выпустил по фрицам свою последнюю очередь. Лешка выхватил пистолет и несколько раз выстрелил по неясно мельтешащим теням, понимая, что пистолет – ничто против винтовок, автоматов и уж тем более против пулемета. Попал, нет ли – сейчас Миронову было все равно. Все едино конец, все провалено – так уж лучше погибнуть вместе с ребятами в бою, чем…
Хайдаров тоже стрелял – узбек вскарабкался по берегу и залег на въезде на мост. Лешка, пригибаясь, пробежал по мосткам и с маху прыгнул в воду – сейчас единственно приемлемым и разумным вариантом был отход. Не трусливое бегство, а именно отход! Надо хватать за шкирку Усмана и попытаться добраться до своей скрытой лежки – там автоматы, там вещмешки с боезапасом. Можно будет еще чуток подергаться!
Задыхаясь, Миронов подгреб к берегу – еще чуть-чуть, и он доберется до Хайдарова. Жив узбек, молодец! Сейчас, Усман, сейчас! Может, еще и повоюем… Если, конечно, сейчас фрицы их не сотрут в пыль еще очередью-другой из своего крупнокалиберного!
Последнее, что успел увидеть Алексей, был огненно-черный взрыв гранаты в метре от места, где пытался укрыться от пуль Хайдаров. Тут же в голове полыхнуло ослепительной вспышкой, и мир попросту исчез в безмолвной черноте…
Глава 30. Июнь 1944 года. Проклятый мост
…Отрывистый собачий лай становился все слышнее и отчетливее. Не угомонятся, сволочи, пока не найдут и не затравят – «Ordnung muss sein!».
Алексей привалился плечом к глинистому откосу, подмытому течением, и вскинул взгляд наверх: где-то там, казалось, совсем уже близко, скрытые нависшим козырьком берега, лаяли поисковые собаки – немцы обшаривали окрестности. Знают, гады, что один все-таки от моста ушел.
Лешка тяжело перевел дух и торопливо вытащил из-за пазухи «лимонку». Крепко обхватил грязными пальцами ребристый корпус, прижимая скобу, с отстраненной сосредоточенностью разогнул усики и выдернул кольцо с предохранительной чекой. Прижал руку с гранатой к груди и чуть запрокинул голову, подставляя лицо крупным холодным каплям дождя.
«Хрен вам, суки, а не плен… Давайте, берите! Вот и все… – подумалось устало. – Жаль только, что подыхать приходится в грязи…» Не было у него сейчас ни мыслей, ни страха, ни сожаления. Ничего не было, лишь апатия, опустошенность и тоска – серая и бесконечная, как унылый осенний дождь…
Он не помнил, как оказался здесь, в небольшой вымоине на берегу реки. Последним, что осталось в памяти от прошлой ночи, оказалась неясная, размытая картинка взрыва, накрывшего Хайдарова. Потом удар, вспышка и темнота беспамятства. Вероятно, один из осколков достался и ему – вон все лицо в крови, и в голове боль бьется-пульсирует в звенящей мути красноватого тумана… Что было потом? Да, потом он очнулся и услышал в темноте тихое журчание воды. Как ему удалось выплыть, Алексей, сколько ни пытался, так и не смог понять. Втиснулся в эту промоину и, кажется, снова потерял сознание… Очнулся и вскоре услышал лай собак. Огляделся, ощупал себя – вроде руки-ноги целы, шевелятся-работают. Пистолета в руках не было: видимо, утопил в реке. Да и толку-то от него – все равно в обойме не больше двух патронов оставалось! Зато нож в ножнах уцелел и самое главное – граната за пазухой…
Миронов вдруг понял, что он больше не слышит лая собак. Ушли? А ведь точно, ушли… Алексей непонимающим взглядом долго смотрел на свои побелевшие пальцы, сжимающие ребристый ком гранаты, потом прерывисто вздохнул и, медленно поворачивая голову, начал осматривать землю вокруг себя. Ага, вот оно, колечко… Лешка свободной рукой подобрал кольцо и вставил предохранительную чеку в запал – получилось не сразу, но все-таки удалось вернуть гранату в изначальный вид.
ebooksa