Я Пилигрим

Хотя поначалу заместитель директора Турецкой разведывательной службы и попробовал сопротивляться, он все же позвонил Лейле Кумали уже через двадцать минут после моей беседы с Шептуном.

Этого разговора я, конечно, не слышал, но некоторое время спустя прочитал его запись в переводе на английский. Даже на основании этого сухого текста, лишенного не только всяких эмоций, но и интонации, легко сделать вывод о том, насколько преуспел турецкий разведчик в своем ремесле. Он велел одному из своих ассистентов связаться с Кумали и назначить время, чтобы та позвонила ему. Женщине-копу дали номер коммутатора Турецкой разведывательной службы, и когда ее через нескольких помощников наконец-то соединили с заместителем директора, у Кумали уже не было сомнений, что она беседует с очень влиятельным человеком.

Очень вежливо он сообщил, что нуждается в ее помощи по сугубо конфиденциальному вопросу, касающемуся одного иностранного гостя. Господи, какое облегчение почувствовала, наверное, Кумали, узнав, что речь идет вовсе не о начатом в отношении ее расследовании!

– Насколько хорошо вы знакомы с Броуди Дэйвидом Уилсоном? – спросил замдиректора.

Здесь запись фиксирует паузу: очевидно, Кумали не сразу справилась с удивлением. Шпион ее подбодрил.

– Просто ваши впечатления, детектив, мы не просим вас дать показания, – сказал он, смеясь. Разговор турок вел чертовски хорошо.

Он терпеливо выслушал отчет Кумали обо мне, вставляя незначительные реплики лишь для того, чтобы напомнить о себе.

– Спасибо, очень хорошо, – сказал он, когда женщина замолчала. – Не возникло ли у вас в какой-то момент ощущения, что этот парень вовсе не из ФБР? – Разведчик решил брать быка за рога.

– Нет… не возникло, – ответила Кумали. Но, подумав, засомневалась. – Он, конечно, умен и чрезвычайно осмотрителен во всем, что делает. Помню, мне даже пришло в голову: неужели все агенты ФБР настолько хороши?

– Да, очень важно, что он столь умелый профессионал, – как-то уклончиво заметил заместитель директора. – Скажите, а он звонил кому-нибудь в вашем присутствии? Вел ли по телефону какие-то подозрительные разговоры, которые вас чем-либо смутили?

– Нет… Хотя у него была одна странная привычка, ее заметила не я, а секретарша. В его мобильнике никогда не было аккумулятора. Он вставлял аккумулятор лишь перед тем, как позвонить кому-нибудь.

Надо же, подумал я: несмотря на обилие косметики и высокие каблуки, Хайрюнниса оказалась умной и наблюдательной.

– А зачем, по-вашему, он вытаскивал аккумулятор? – спросил турецкий шпион.

– Понятия не имею.

– Тогда разрешите вам помочь. Если человек носит мобильник в кармане, его можно включить дистанционно, так что хозяин даже не узнает. Когда телефон заряжен, встроенный в него микрофон можно активировать. Тот, кто внедряется в мобильник, имеет в этом случае возможность подслушать все, о чем говорится в комнате. Если же аккумулятор извлечен, такой риск отсутствует.

– Я и не знала об этом.

– Неужели никогда не слышали, что так всегда делают разведчики?

– Разведчики? Объясните, пожалуйста, к чему вы все это говорите?

В соответствии с инструкциями Шептуна, именно этого вопроса и следовало добиваться от Кумали. Замдиректора использовал его, как и надлежало профессионалу.

– Детектив Кумали, вы офицер полиции, могу добавить, очень уважаемый коллегами. Вы давали присягу и, конечно, понимаете: информация, которую я сейчас сообщу вам, совершенно секретная.