— Аулов, — поправил его Новицкий.
— Аулов. Запереть их реки и пастбища, уничтожить леса, угнать и вырезать скот.
— Мы же совершаем все это.
— Да, но отнюдь не по своей воле. Обстоятельства, исторические обстоятельства привлекают нас в эту сторону. Я не зря начал свое объяснение с Карамзина. Один молодой стихотворец составил эпиграмму на его Историю. Мол, доказывает она, без всякого пристрастья, необходимость самовластья и прелести кнута. Главное, в чем этот Пушкин прав, что поставил слово
— В чем же нам необходимость мешать этим нищим людям?
Георгиадис шумно вздохнул:
— Знаете, Сергей Александрович, если бы я был художник, написал бы музу истории Клио. Только не юной девушкой в короткой тунике, украшенной туго сплетенным венком, а зрелой умудренной матроной. Может быть, даже старухой с морщинистым ртом, искривившимся от постоянной усмешки.
— Хорошая идея, — откликнулся мигом Сергей, — слегка, может быть, парадоксальная.
— А история любого народа вся сплетена из любопытнейших парадоксов. Зачем, спросите, двигаться нам на юг, влезать в сложнейшие отношения с азиатскими государствами, когда у нас еле хватает сил на европейскую политику, на колонизацию земель за Уралом? Зачем нужен нам этот Кавказ? Даже за Кубань заглядывать не следует, чтобы не ворошить местных наездников. Неужели не отсидимся за Доном? Ответ простой и короткий — нет! Не отсидимся. Не дадут нам завистливые соседи. Вы помните, когда в последний раз татары сожгли Москву?
— Меня там не было, — усмехнулся Новицкий.
— Меня, к счастью, тоже. Но случилось это не так уж давно — чуть больше двух столетий назад, при государе Иване Грозном. В те времена южная граница России, как бы она ни называлась, проходила по Тереку. И там ей, по мысли наших соседей, и следовало бы остаться.
— Не самая плохая идея.
— Так думали персы. А вот Порта предполагала совсем другое. Турки рассчитывали соединить напрямую Крымское ханство и Астраханское.
— Каким же образом?
— Граница Турции шла севернее Азовского моря, а потом резко поворачивала к югу через Кубань, адыгейские земли, пересекала Главный Кавказский хребет, отсекала часть Грузии, часть Армении, опять возвращаясь в Азию. Тогда у турок было еще достаточно сил, чтобы надеяться справиться одновременно и с Ираном, и с нами. Они бы взяли Астрахань, оттеснили на восток персов, и весь Кавказ, все Закавказье, все земли перед Кавказом оказались бы под ними. Тогда от этой огромной империи нас отделяла бы одна Дикая Степь. Не помогли бы уже никакие засеки, никакие сторожевые отряды.
Георгиадис снова поднялся и принялся перебирать бумаги в плоской сумке, лежащей в ногах тахты.
— Не помню, куда я выложил карту, — бормотал он, вынимая листы один за другим.
— Я занимался географией, — улыбнулся Новицкий. — А уж то, что относится к нынешнему Кавказу, выучил наизусть.
— Отлично. Тогда не будем тратить времени понапрасну. Вы понимаете, что для наших предков угроза с юга была одной из страшнейших. Ладно, поляки подходили к Москве при Михаиле Федоровиче. Отступили и больше там не показывались. Но татарская угроза висела над Воронежем еще больше столетия, до царствования матушки Екатерины. Пока Крым не оторвали от Турции, пока не присоединили официально к России.
— Все-таки непонятно мне — при чем здесь Кавказ?
ebooksa