Сиверсия

– Дайте нам один «Смит и Вессон», одну «Беретту», – по-русски сказал Чаев. – Ну, а потом, что ли, ваш «Узи».

Услышав названия, израильтянин понимающе закивал.

Выложив на столик снаряженное оружие, этот матерый «спецназовец», про которых говорят «Синай брал!», тоном мэтра заученно наскоро протараторил что-то на иврите, показал, как держать оружие, куда стрелять, таким образом, урок мастерства был преподан. Позвонки, польщенные такой честью, выругались на великом и могучем и разобрали пистолеты.

Да, в таких чисто «домашних» условиях стрелять им не приходилось давно. Чаев и Скворцов довели спеца до исступления, излохматив в один момент «десятки» всех мишеней.

– Во мужики дают! «Генерал», ты это видел?! – обняв спецназовца за плечи, с гордостью говорил ему Лисицын. – Это тебе не какой-нибудь дохлый америкашка. Русский мужик, он такой! – и потрясал здоровенным кулаком у самого носа обалдевшего «генерала».

– Молодцы, ребята! Давай! Врежь! Пусть русских запомнят! – наперебой в азарте выкрикивали позвонки.

– Да чего тут стрелять-то, почти в упор, – снисходительно щурился Чаев. – Детский сад!

К тому времени, как появился Хабаров, им удалось с десяток раз доказать свой профессионализм. Самые горячие головы предлагали немедленно повторить эксперимент, а уже потом делиться впечатлениями. Они действительно сделали бы это, но явно не разделявший общего восторга Хабаров моментально остудил их боевой пыл, резонно уточнив:

– Кто за все это будет платить?

– Саня, старик, – Скворцов обнял Хабарова за плечи. – В баню это оружие! Башка уже гудит. Пошли лучше поедим!

Хабаров и Чаев сидели за столиком, ожидая, когда позвонки, толпившиеся у громадной витрины, сплошь уставленной яствами, сделают заказ.

– Ты ничего не хочешь мне рассказать? После твоего возвращения мы так и не поговорили, – Хабаров смотрел в лицо Чаева спокойно и прямо.

– Не о чем рассказывать, Саня. Попрессовали. Потом их главный, лысый такой, сказал: «Пусть живет!». Остался я один на темной дороге, в темном лесу. Очухаться не успел, подлетают двое, корочки мне в нос и – на Лубянку, – нарочито небрежно произнес Чаев. – А ты? Ты ничего не хочешь мне рассказать?

– По поводу?

– Фотография, где мы у мечети в Дубае. Он как рожу твою увидел, аж затрясся весь!

– Почему мою? Мы же вместе снялись.

– Потому, что при виде моей рожи, вот так, – он рванул Хабарова за грудки, – вот так близко, он мне мозги вышибить хотел! На твою посмотрел, – и все. Сердце оттаяло!

– Успокойся, позвонок. Ты устал. Нервы. Я всё понимаю.

– Катись ты со своим пониманием!

– Давай сменим тему. Ребята идут.