Сиверсия

– Членовредительство.

Дикий хохот Боцмана не дал ему продолжить.

– Ой, мужики, не могу! Ой, погибель моя пришла! Ой, погодите, дайте дух переведу! – стонала она. – Чего ты ему, Хабаров, повредил? Ужель то самое?!

Глеб рассердился. Врезав папкой по пружинистому заду Маньки, он что-то сказал ей на ухо, и зашедшаяся в новом приступе смеха Боцман, колыхаясь, пошла прочь. Участковый снова глянул в заявление, но дальше читать не стал.

– На хрена, Саня, тебе это надо было?! – он рубанул ребром ладони воздух. – В Отразове только один шизик – Погодкин! Я же говорил тебе, народ у нас сложный. С московскими замашками своими сиди тихо! Ты обо мне подумал? Ты мне весь показатель портишь! Какая тут профилактика, когда… – он выругался, безнадежно махнул рукой. – Премия псу под хвост. Я же с голоду подохну без премии! А кушать и ментам охота. Чего молчишь? Что там было у вас?

Хабаров пристально посмотрел Петрову в глаза, и тот не выдержал его тяжелого взгляда.

– Значит, не бил. Так-так-так…

– Слушай, Глеб, шел бы ты со своим Погодкиным. Мне работать надо.

– В отдел к пяти вечера подходи. Работничек, твою мать!

Нахально разбрызгивая застоявшиеся лужи, черный, издали похожий на упрямого жука джип, петляя по бесконечному лабиринту пустынных сельских улочек, резво пробирался к центру Отразова.

Поравнявшись с Хабаровым, машина лихо затормозила.

– Эй, дед, стой! В контору рыбхоза правильно еду? – девушка нетерпеливо ждала ответа.

Опущенное до половины темное стекло явило миру точеную, с длинными матовыми ноготочками, руку, небрежно стряхнувшую пепел с сигареты, смуглое, безупречно красивое лицо, мило вздернутый носик, длинные каштановые локоны, едва убранные под черную сетку-шапочку, карие миндалевидные глаза в обрамлении пушистых ресниц. Такие глаза бывают у индийских красавиц, бархатные, томные, влекущие.

Алину Кимовну Тасманову он узнал мгновенно.

– Ты что, глухой или придурок? Я конкретно спросила: рыбхоз – там?

Девушка нервно ткнула пальцем в сторону, откуда шел Хабаров.

Хабаров кивнул.

Взмах, трепет длинных ресниц. Сладкие, чувственные губы. Надменное:

– Ты чего, старая образина, пялишься на меня? Челюсть вставную придержи!

Подарив Хабарову свирепый взгляд, красавица нажала на газ и скрылась из виду.