– Хорошо.
– Ну, я, пожалуй, пойду?
– Как хотите, можете посидеть, поговорить.
– Нет, пойду!
– Хозяин – барин, – сказал Каштанов и добавил: – Мой вам совет, Максим Львович: завязывайте с гулянками, больше времени уделяйте жене и детям, если, конечно, они вам дороги. Тогда в семье все будет хорошо.
– Я вас услышал. До свидания, нет, прощайте, Павел Алексеевич, – кивнул Гронский Одинцову и повернулся к Каштанову: – Проводите?
– Конечно!
Каштанов вернулся в кухню. Одинцов жестом указал на дверь:
– Это и был твой сюрприз? Не очень-то приятный.
– Нет, Паша, Гронский – всего лишь Гронский, а сюрприз, – он постучал по «дипломату», – здесь!
Леонид открыл кейс, и Одинцов увидел, что он набит пачками стодолларовых купюр.
– Ничего себе! Я столько и не видел никогда!
– Здесь, Паша, «лимон». Один миллион долларов. Плата Гронского по контракту за освобождение сына.
– Это же сколько будет в рублях?
– Курс, по которому можно скинуть баксы, – где-то тридцать восемь рублей за доллар, сейчас, правда, побольше, вот и считай.
– В среднем получается тридцать восемь миллионов рублей!
– Да, и двадцать миллионов из них твои. Пару миллионов отдам Роме, ну, а остальное пойдет в кассу новой фирмы. Конечно, возьму кое-что и себе.
– Двадцать «лимонов»? Ты даешь мне двадцать «лимонов»?!
– Да. – Каштанов широко улыбнулся: – Вот тебе и решение квартирного вопроса. «Лимонов» за пятнадцать купишь вполне приличную трешку, конечно, не в самом центре, но и не на окраине. В соседнем доме дама одна очень хорошую квартиру сплавила за пятнашку. Да и тот же Карасев поможет, у него связи большие. Кстати, мы с ним обговаривали и вопрос взаимодействия. А информация из полиции для частного сыщика бесценна. У нас же она будет по первому запросу. Карасев за поимку главаря банды, похищение подростков, а тем более за предотвращение серии крупных террористических актов лампасы как пить дать получит. А к ним и орден. А все благодаря кому? Нам. Он добро помнит, я его очень хорошо знаю.
– Да-а, – протянул Одинцов. – Слушай, а почему Гронский заплатил тебе миллион долларов, когда Шерхан с него вымогал всего двадцать?