Зашнуровав берцы и подхватив рюкзак, Сергей направился к Михаилу, рассевшемуся сразу на двух небольших валунах. Меж ног у него стояла горелка, на которой возвышалась литровая жестяная кружка. Над ее поверхностью сизым дымком вился пар.
— Сергей Михайлович, присаживайтесь. — Трясогузкин подвинулся, освобождая место на одном из камней.
— Спасибо. — Сергей сел и вытащил из рюкзака, брошенного на снег, кружку, почти такую же, как и у Михаила, только раза в два поменьше.
Вслед за ней он вытянул пакетики с чаем и сахаром, взял в руку банку тушенки.
— Будешь? — спросил Ефимов старшего лейтенанта.
— Нет, я не хочу. Потом. На вершину вылезем, тогда и поедим.
— Как хочешь. — Сергей бросил банку обратно.
Вода забурлила крупными пузырями. Михаил выключил газ, ухватил кружку кожаной перчаткой и отлил добрую половину кипятка в кружку Ефимова.
Пока заваривался чай, старший лейтенант достал пакетик с пряниками, протянул Сергею:
— Берите.
— Разве что пару штук, — согласился тот, принимая угощение.
Затем они не спеша потягивали обжигающе горячий чай и жевали пряники. Несмотря на затянувшие небо облака, на душе у Ефимова было светло.
— Хорошо сидим, благостно, — заметил он.
Тут старший прапорщик вдруг вспомнил, как когда-то это приятное, ласкающее слух слово прозвучало из уст Шамиля Айдарова, бойца его группы.
Они тогда сидели на камнях и «вкушали» содержимое пайков. «Благостно», — наслаждаясь тишиной и спокойствием, сказал Шамиль, не подозревая о том, что скоро их ждет бой и не всем будет суждено из него выйти.
— Слава богу, сегодня… — Старший прапорщик хотел сказать «смертей не будет», но словно убоялся сглаза.
Он не позволил себе этого сделать, а после секундного замешательства произнес едва слышно:
— Войны сегодня точно не будет.
— Что? Не расслышал. — Михаил, уловивший какие-то звуки, обернулся к нему.
— Ничего, это я так, сам с собой, — отмахнулся Ефимов, одним глотком допив остатки чая, начал собирать выложенные вещи обратно в рюкзак.