Игра в ложь

– Ах, это…

– Что?

Откинувшись на сиденье, он закрыл лицо руками и спросил:

– На той записи, что ты видела, у нее были завязаны глаза?

– Да.

– Я был там, – Итан повернулся и посмотрел на Эмму.

– Ты был там? – эхом повторила она, не веря ушам.

– В ту ночь я ехал на велосипеде и заметил знакомую машину – узнал ее по наклейке на багажнике, – начал он. – В прошлом году у нас с Мадлен были соседние места на парковке, за это время ее дурацкая балерина отпечаталась у меня в мозгу, – он помолчал, а потом продолжил: – Не знаю, почему я вдруг решил поехать следом за ними, но я так и поступил. Они остановились на поляне. А когда я добрался до нее, они уже установили камеру и начали душить Саттон. Я не мог понять, что происходит, но со стороны это выглядело так, будто ее пытались убить.

Эмма слушала не перебивая, пока Итан рассказывал: о том, как выскочил на поляну, заметив, что Саттон потеряла сознание, а девушки убежали и спрятались, уронив камеру со штатива; о том, как он пытался освободить пленницу.

– Она постепенно приходила в себя, – закончил он. – И точно была жива.

– Так это ты был тем человеком, который снял с нее повязку? – ошарашенно пробормотала Эмма. – Ты спас ее?

– Видимо, да, – он прокашлялся. – Но видишь ли, в чем дело. С той ночи я ни разу с ней не разговаривал. Понимаю, Саттон мне ничем не обязана, но… не знаю, просто «спасибо» было бы достаточно. Когда ты подошла ко мне в ночь вечеринки у Ниши, я решил, что наконец дождался ее внимания. Однако все вышло иначе. То, как ты рассказывала про звезды… твое чувство юмора. Каждый раз при встрече ты была… милой. Забавной. Интересной. Было видно, что иногда тебя мучает совесть. Саттон, которую я знаю – которую все знают, – никогда и ни в чем не раскаивалась. В какой-то момент я решил, что у нее раздвоение личности. Или, может быть, ее постигло великое откровение, сделавшее ее… другой. – Итан устало потер глаза. – И она начала мне нравиться.

– Это была я, – тихо сказала Эмма, глядя на свои колени. – Тогда, на вечеринке, и потом. Не Саттон. Я.

Итан медленно кивнул:

– Итак… ты – это кто?

Конец фразы заглушил грохот взорвавшегося фейерверка. Когда шум затих, Эмма набрала в грудь побольше воздуха:

– Я близнец Саттон. Мы никогда не знали друг друга. Даже ни разу не виделись.

– Погоди минутку. Настоящий близнец? – Итан непонимающе смотрел на нее. – Давай еще раз с самого начала.

Эти слова будто прорвали плотину: Эмма начала рассказывать и говорила долго, только сейчас понимая, как отчаянно все это время нуждалась в слушателе. Добравшись до эпизода с запиской о смерти Саттон, она начала оправдываться:

– Тогда я попыталась уехать! Не хотела больше играть ее роль. Но убийца заметил меня на автовокзале. Когда мы с девочками поехали на ночевку к Шарлотте, на меня кто-то напал и пригрозил убить, если я откажусь продолжать игру, – она закрыла глаза, борясь с воспоминанием об ужасе, обуявшем ее тогда, и о холодной цепочке, сжимавшей шею. – Подруги Саттон и ее сестра были единственными, кто знал о моей попытке сбежать. К тому же дом Шарлоты охраняется не хуже крепости! Напасть мог только тот, кто все это время находился внутри. Кто-то из девчонок. Меня даже душили так же, как ее на том видео. Уверена, в ту ночь они все-таки убили Саттон.