Обитель милосердия

22
18
20
22
24
26
28
30

А чего тут еще скажешь?

— Вот и славненько, — согласился сын. — Сколько можно в городских сумасшедших ходить. Пойду-ка погоняю шабашку. Хоть прибарахлимся с тобой.

И случился с тех пор Эдуард Никитин бригадиром шабашников. Но это уже обида номер два.

Обида вторая, шабашная

…И случился с тех пор Эдуард Михайлович Никитин бригадиром шабашников. А что? Голова, если без закидонов, вполне светлая, руки в обе стороны вертятся, в строительстве и раньше смыслил, а поработав пару лет, освоил досконально. Но главное умение — организовать процесс. Это просто на зависть. Такие договора «срубал», такой стройдефицит выуживал, что даже «бугристые» шабаши ахали.

И новая слава пошла про Никитина: чудила чудилой, но-о! Вот бы к кому попасть. Тяжело, однако, — конкурс. Да и не каждый выдерживал. Бригаду свою с апреля по ноябрь гонял по двенадцать — четырнадцать часов. Само собой, без грамма. За пьянку вышибал без обсуждений и без материальных компенсаций. Сам, если где прорыв, не разгибался вместе с остальными. К декабрю раздавал заработанные «куски»:

— Держите, обломы! И чтоб до весны поганых ваших рож не видел!

Покупал себе нового пыжика и — гулевал так, что Ржев дрожал. На радость отчиму, на горе матери.

Ближе к концу февраля «шабаши» вставали на низкий старт. Под окнами принимались мелькать флагманы, прислушивались, приглядывались. Шепоток по Ржеву пускали:

— Говорят, пыжика загнал. Стало быть, выхаживается. Вот-вот шабашку затрубит. Так не один год продолжалось.

— Сдохнешь ведь от такой жизни, — глядя на почерневшего к весне сына, в бессильной тоске стонала мать.

— Может, и к лучшему, — не спорил тот.

И тут, глянь, женился. Вроде по дури, походя, только что не со скуки, но удача не отвернулась, в яблочко попал. Сама Нинка крупная, добрая, покладистая. Через год сына родила. И впервые пыжиковая шапка до весны дотянула, — как-то сама собой пресеклась пьянка.

На противоположном крутом берегу Волги, среди деревянных построек, купил развалюху с двадцатью пятью сотками. Развалюху снес и на ее месте по собственному проекту принялся возводить кирпичный дом. Под узорчатый терем, как когда-то пацаном мечтал. Те же шабашники на бригадиров дом ходили как на субботники. Нинка, жена, вовсю огород обихаживала. Даже сын, малолетний Михрютка, помогал — то за матерью с лейкой топал, то возле отца отирался — шурупы подавал.

Правда, соседи, по слухам, с брачком попались. Будто бы всю округу ябедами изгадили. А главное, зоркие: доподлинно установили, что плетень на метр заходит на их территорию. О чём Эдуарду Михайловичу и сообщили. Будто бы и заявление уже куда надо подготовили.

Никитин, он что? Само миролюбие. Не ссориться же из-за ерунды. Зашел в дом, вынес карабин-«вертикалку», зарядил дробью, подошел к плетню да и пальнул в какого-то одичалого пса, забежавшего погреться на соседский участок. Как раз в метре от копавшихся в грядках соседей. Между делом пальнул. Мимо, конечно. Больше чтоб ствол не ржавел. И как-то насчет плетня забылось.

Правда, еще через пару недель жене Нинке было сделано замечание, что сухие ветки в саду жгут, с риском для соседних строений. Можно и поприжать через пожарные инстанции.

Опять же не стал Эдуард Михайлович в споры встревать. Обмотал паклей палку, сунул в керосин, поджёг — дело было к ночи, а фонари на улицах, как всегда, побили, — перелез через плетень и отправился к соседям, погостевать, познакомиться поближе. Все пристройки с факелом добросовестно обошел, во все углы заглянул. Расстроился увиденным, — слов нет!

— Сомневаюсь, говорит, в противопожарном отношении. Домишко деревянный, ветхий, и, случись искра, не безупречный. Очень я за вас опасаюсь, как бы беды не вышло. Так что если загоритесь, кричите громче: авось успею кого из огня вытащить.

По-доброму ободрил, по-соседски.

На этом как-то всё и закончилось. Не было больше меж ними ни ссор, ни конфликтов каких. Очень даже милые люди оказались. И чего только злые языки не наболтают!