Вирусократия

Сергей открыл глаза и обнаружил, что лежит на полу, а коллега по несчастью подхватил его подмышки и пытается приподнять. Секундой позже пришло вспоминание, что он вроде бы только что сидел в кресле и выполнял исследование структурной оболочки возбудителя VBMC, пытаясь найти её слабые места. Неожиданно ему стало плохо, закружилась голова, и, судя по всему, он, потеряв равновесие, упал на пол.

– Да, сдаю, однако, – констатировал он минутой позже, с помощью Николая возвращаясь обратно в кресло. – А ты, небось, обрадовался, что я наконец «копыта откинул»? И возиться больше со мной не придётся.

– Я, что, полный придурок, чтобы радоваться?! – возмутился Николай. – Всё это было, как говорится, в прошлой жизни.

– Прости, это я так, съязвил немного, – извинился Сергей. И поинтересовался. – Результаты-то есть?

– Пока нет. Расшифровка генома вируса, входящего в состав кластера, – не такое простое занятие. Ты сам знаешь. Тем более что тут налицо явная мутация, вероятно, вызванная прямым вмешательством в геном исходного материала. И это я только про вирус говорю. А ещё необходимо ведь и две других составляющих, хм, препарировать-секвестировать. Вообще, понять не могу, какой урод докумекался до такого монстра-убийцы. Это сколько ж лет надо было работать-то? Такая зараза получилась, что нам и здоровой-то жизни не хватило бы лекарство от неё изобрести. А сейчас и вовсе полный пипец.

– Неужели ты решил сдаться? – Ковалёва словно что-то тянуло «уколоть» коллегу.

– При чём тут сдаться? – отмахнулся Романенко. – Я тебе о реальных вещах говорю, а не о безумных надеждах больного.

В этот момент за тройным стеклом бокса появился Энгер. Глава института за последние дни заметно постарел. На его плечи, как, впрочем, и на плечи многих ведущих мировых специалистов – микробиологов, биофизиков, генетиков и медиков, – лёг непосильный груз ответственности. Михаил Львович не спал сутками, но старался выглядеть бодро и воодушевлять подчинённых. Да что там воодушевлять – он всячески старался не дать им сникнуть духом и впасть в отчаяние.

Что удивительно, но главными помощниками в этом ему были как раз заболевшие сотрудники. Эти двое вели себя по крайней мере пока так, словно у них обычный грипп.

Увы, Ковалёв с Романенко были не единственными сотрудниками центра, подхватившими VBMC. Непонятным образом уже после принятия всех мер безопасности, когда казалось, что распространение болезни остановлено, заразился ещё один сотрудник.

Он утверждал, что во сне ему явился то ли дух, то ли ангел и пообещал скорую встречу в раю. Сначала его слова показались бредом, но запись камеры слежения, установленной рядом с комнатой, где ночевал сотрудник, действительно показала наличие некой аномалии. Было ли это привидением, дефектом самой камеры или ещё чем-то, принялись выяснять сотрудники ФСБ, которых тут же поставили в известность.

Так вот, у третьего заражённого дела шли намного хуже. Его VBMC подкосила очень быстро. Михаил Львович даже не стал предлагать ему проводить исследования, но сам работал с ним, пытаясь вникнуть в процесс поражения возбудителем человеческого организма.

А вчера ночью заражённый сотрудник покончил с собой, введя смертельную дозу обезболивающего. Либо боли стали невыносимы, либо ждать неминуемой смерти оказалось для него невыносимо, но человека не стало.

– Как поживаете, орлы? – вместо приветствия спросил Михаил Львович.

– Как попало, так и поживаем, – отозвался Романенко. – Вы снова нас навестить?

– А, что, вы тут ещё кого-то видите? – улыбнулся Энгер, стараясь выглядеть бодрым.

Он навещал Николая и Сергея каждый день, знакомился с результатами их работы, просто беседовал.

– В общем, ребята, – начал шеф откровенно, – ситуация выглядит совсем плохо. Мы регулярно связываемся с научными центрами по всему миру. Число жертв от VBMC растёт по экспоненте. Общее количество умерших перевалило за миллиард, а все усилия найти вакцину или лекарство пока не приводят ни к какому результату. За всё время были выявлены несколько десятков человек, которым удалось продержаться дольше других. И всего семь, которые, заразившись более двух недель назад, ещё живы. С пробами их крови, лимфы, ДНК и прочими анализами ведётся усиленная работа сразу во многих институтах мира. Мы хотим выявить, что в их организмах отвечает за повышенную резистентность к возбудителю, но пока без особых результатов.

– У нас тоже пока ничего. Ни один антибиотик не может подобраться к кластеру, чтобы разрушить хотя бы одну из его составляющих. Пока ясно лишь одно – нейтрализация одного элемента сделает более уязвимыми и остальные. А то они фактически симбионты – хотя как такое может быть, совершенно непонятно.

– Да, – поддержал Ковалёв, – возбудитель очевидно является социально организованным, имеющим неизвестные нам языки общения и создает большие колонии, в которых матрикс (особое вещество, заполняющее межклеточное пространство) составляет не менее 85 % вещества колонии и снижает степень воздействия антибиотиков и антисептиков в несколько сотен раз. То есть защитный арсенал VBMC, ведущего, если можно так выразиться, «стадный» образ жизни, на порядки превосходит защитный арсенал бактерий, вирусов и грибков-«индивидуалистов», лишённых организации, взаимной поддержки и прикрывающего их защитного матрикса. Впрочем, такого рода колонии активно изучаются уже с 90-х годов прошлого века[46], но впервые мы сталкиваемся с симбиозом обычно антагонистичных микроорганизмов, взаимоусиливающим их патогенные свойства и адаптивность. Ради выживания они собираются в сообщество, где ряд функций выполняют вместе, и в то же время имеют распределение обязанностей. Вот поэтому-то VBMC быстро приспосабливается ко всем мыслимым воздействиям и сейчас ранее работавшие средства дезинфекции, УФО и даже гамма-облучение подчас действуют крайне неэффективно. А на некоторые штаммы и вовсе не действуют! Равно как и комбинации препаратов, применявшихся ранее для разрушения биопленок, типа Ванкомицин плюс Клацид и генномодифицированных популяций бактерий-убийц Myxococcus xanthus, совершенно безобидных для человека, но опасных даже для вирусов, резистентных к антибиотикам. Такая устойчивость возбудителя VBMC расширяет ареалы и продолжительность возможного заражения даже в условиях противодействия и карантинных мероприятий обычного типа. А что касается самой болезни, то в лучшем случае нам удаётся замедлить её развитие. Да и то ненадолго.