— Ну и что думаете? — подал голос Алан. — Все-таки толстяк?
— Даже не знаю, — покачал головой Дариуш. — Все трое говорят о краже картины. Более того, их истории дополняют друг друга. Так что, либо они сговорились и виноваты все трое…
— Либо все трое же невиновны, — закончил за него Анджей, глядя на возвращающегося к ним Петра. — Холера, что-то меня во всей этой истории смущает.
— Да неужели?.. — саркастичное замечание инквизитора прервал уже третий за последние несколько часов крик.
— Да твою ж холеру! — чародей вслед за Петром бросился на шум.
«Кот», конечно, успел первым. И теперь стоял неподвижно в проеме. Шулер проскользнул мимо него, шагнул в комнату и замер рядом.
Застывший и лишь едва заметно подергивающийся Матеуш на коленях перед тетей. Маленькие пальцы сжимают высушенную ладонь. Ангелика на полу, вспоротая от глотки до паха.
Дариуш, Алан и Людвик один за другим входили в комнату и пораженно останавливались. А Петр все также стоял неподвижно в проеме.
— Кажется, теперь мы знаем, кто демон… — наконец подал он голос.
— Нет, — ответил Анджей.
— Нет?
— Нет, не сходится, — чародей покачал головой. — Матеуш никак не мог убить святильника и атеиста.
— Может гипотеза про гипноз не так уж и несостоятельна, — охотник немного повернул корпус к толстяку.
— Гипноз вообще никак не объясняет, куда из трупа девается вся жидкость, — возразил Шулер. — А еще не объясняет кое-что более важное. Каким образом ведун мог не обнаружить нечисть среди нас?
— Он ведь слабый и необученный? — спросил Дариуш.
— Насколько слабым и необученным он вообще должен быть, чтобы не отличить демона от человека?! И помнишь, как он уставился на тебя во время первого допроса? Да он в ступор впал! Готов поспорить он тогда увидел кровь сирены в тебе.
Чародей повернулся в сторону Матеуша, ища подтверждения, но тот все так же молча стоял на коленях перед своей тетей.
— Нет, единственный вариант, это если… — Анджей отвернулся от шокированного мальчишки и тут его озарило: — Если присутствующие тут на самом деле люди…
— Чего?! — уставился на него все.
— Ведуны не видят сверхъестественное. Они видят суть вещей. И если Матеуш не увидел ни в ком из нас пиштако, значит никто из нас и не является пиштако на самом деле. И это возможно только в одном случае. Пиштако не меняет облик, он захватывает чужие тела. И в такой ситуации этот гаденыш ни за что не остался бы в Матеуше, — чародей посмотрел на Петра. — А единственный, в кого он мог переселиться незаметно…
ebooksa