Очнулся он на удивление бодрым и от жуткой тряски. Пахло машинным маслом, бензином, порохом и застарелым мужским потом. Руки связаны пластиковым хомутом. Ноги тоже.
— Очнулся? — раздался беззлобный мужской голос сбоку. — Хорошо.
Тут же БТР остановился и Пала буквально вышвырнули наружу. Он только и успел, что разглядеть еще несколько машин в неровном лунном свете. Со щелчком лопнули путы на руках и ногах, но не успел он размять конечности, как звезд на небе стало в разы больше. И еще больше. Спустя долгую секунду он осознал, что ему снова прилетает по голове от нескольких противников, что решили сыграть в футбол. И бьют исключительно профессионально. Тело свело судорогой.
— Слабак. — прошипели в лицо и снова свет померк от удара в челюсть.
Следующее пробуждение вышло ничем не отличимым от прежнего. Тело ломило, но, что странно, мышцы, хоть и отзывались болью, казались налиты силой. Снова его вышвырнули из десантного отсека еще на ходу. Опять щелкнули разрезаемые путы. Тут уже Пал не выдержал и сразу же сделал «березку», с удовлетворением ощутив, как пятки откинули противника. Но не успел он развернуться, как прилетело по ребрам. Подсечка всем телом в сторону неясной тени. Есть контакт, но удар в затылок отправляет в спасительную тьму.
Эти странные побои продолжались еще много раз. Пал уже сбился со счета, но все равно держался. Перед глазами вдруг появилась Мара–Крис. Тропов когда–то слышал, что очень ценных агентов обучают вхождению в такое состояние. Контролируемое глубокое посттравматическое стрессовое расстройство. При этом человек уходил от реальности или замещал ее другой. Выбить из такого агента пытками хоть какие–то сведения невозможно. Он просто переставал воспринимать происходящее. Даже боль ощущал иначе. Корчился и орал, но вызвать у палачей хоть что–то осмысленное не получалось. Вот и у Тропова произошло нечто похожее. Может не так уж неправ был Лапоть? Может икона действительно работала? И зря он отдал ее Стрелку?
Именно об этом Паладин думал при следующем избиении, после которого приходил в сознание с ощущением боли во всем теле, но бодрым, словно отдыхал неделю на курорте. Активно отдыхал. Сколько это длилось, он уже не понимал. Звезды в небе сменило солнце. Сначала тусклое, но он стал различать противников и даже кое–как отбиваться. Их всегда было много. Но сознание не слишком желало задерживаться на окружении. Тем более ему оставляли едва ли не секунды на эти проблески.
Затем все же что–то изменилось. Сначала он обнаружил себя прикованным за пояс длинной цепью к могучему дереву. В нос ударило прелой листвой и грибами. Лес? Но как он тут оказался? Додумать он не успел, потому как обнаружил, что ему что–то мешает. Боль в ноге. Какая–то отстраненная боль, но все же неприятная.
Около десятка человекоподобных тварей утробно урчали вокруг. Лишь одна смогла дотянуться до него. Именно она вгрызлась в ногу. Пал отстранено удивился, что не достала до горла. Чуток времени спустя заметил, что и тварь прикована к дереву длинным поводком. Да и все остальные. Дальше закрутилось. Цепи у тварей постепенно ослаблялись и пришлось вступать в рукопашную схватку. Сворачивать шеи или разбивать головы кулаками в кровавое месиво.
Пал забыл, получилось ли у него. Он опять проснулся бодрым и его снова пинали. И снова. И снова. И снова…
Выбивался еще один момент. Эйфория. Пал осознал себя скованным по рукам и ногам. Но в этот раз его не били. Наоборот. Ему почему–то было очень хорошо. Тепло, уютно и даже весело. Несколько девушек суетились рядом. Он не сразу вник, что происходит. Снова отрешенно понял, что это оргия и он даже в ней участвует. Забавно. И странно.
Красотки что–то шептали ему в уши или показывали картинки. Что–то спрашивали и ласково–ненавязчиво требовали ответа. Нужно было лишь кивнуть или мотнуть головой. И если он не ошибался, то тепло ласк не прекращалось. А если ошибался… то лучше бы его снова пинали. Несколько секунд без этой эйфории казались пыткой.
И снова бой с людьми и монстрами. И снова сладкая пытка теплыми обнаженными телами прелестных нимф. Нимф? Мара? Крис? Темнота.
В очередной раз Тропов вскинулся полный сил и энергии. Помимо воли перекатился, больно ударился локтем и коленом, и только после этого осознал реальность. Он оказался в серой камере два на два метра. Из всей обстановки только куцый матрац на полу, с которого он и скатился. Ну еще стальная дверь. Все.
А еще он голый. Абсолютно. Даже ошейника нет. Вот это уже странно. Пал недоверчиво ощупал себя. Снова изумился. Он изменился. Тело стало другим. Мощнее что ли. В Голливуде любят показывать крутых спецназовцев с горой мышц. На самом деле все несколько иначе. Сухопарое телосложение более предпочтительно. Такие парни дольше держат выматывающие нагрузки. Артем таким и был, и сейчас его масса изменилась. Незначительно, но при движении все же заметно. По внутренним ощущениям тоже много чего не так. Хотя сразу так и не скажешь, что конкретно.
Осмотрев себя не нашел ничего особого. В камере тоже. Пол, стены, потолок. Из выбивающегося только дверь, точечная лампочка в потолке и клозет из глубокой дыры и обрезка трубы без крана. Вода так и текла тонкой струйкой.
Сушняк терзал немилосердно. И не только воды. Тропов как мог напился, но противные симптомы спорового голодания не исчезли. Как и голод. Обоняние уловило запахи снаружи. Пахло едой и… живчиком? Эта мерзость воняет старыми портянками, так что только в герметичной комнате не учуешь. Тут же просто неплотно подогнанный кусок стали без всяких резинок.
Артем постучал раз. Второй. В ответ тишина. А желудок бурчит все злее. Уже и резь началась. Да и головная боль с тошнотой знакомы.
— Эй! Уроды! Открывайте! — заорал Пал, колотя в створку.
Но никто не откликнулся. Даже звука снаружи не донеслось. Только железо двери звенело о косяк. И через щели пробивался запах еды и живчика. Да они там что вымерли?