Храм Вечного Огня,

Заметила Анастасию и Кобра, улыбнувшись ей своей особой улыбкой как лучшей подруге и махнув рукой, приглашая подойти. Ведь эта женщина была с нами в одном деле, пусть и не по своей воле храбро прошла его от начала и до конца, а потом не убежала, а стойко приготовилась вынести все то, что припасла для нее судьба-злодейка.

– Эй ты, – указала Кобра, на все еще коленопреклоненную старшую жрицу, – быстро метнулась, принесла по стулу мне и госпоже Анастасии. Бегом, я сказала, случайное отродье безумной вакханки и в дупу пьяного сатира.

И откуда Кобра только набралась таких премудростей на койне, но, как ни странно, это подействовало. Кобре даже не пришлось зажигать для профилактики на ладони огненный шар. Жрица вскочила на ноги, поклонилась и, метнувшись к стене, один за другим принесла два древнегреческих стула клисмаса с выгнутыми ножками, мягкими сиденьями и жесткими спинками, а затем, согнувшись в поклоне, поставила их перед Коброй и Анастасией. Кобра величественно осмотрела стулья и кивнула Анастасии:

– Садись, сестра, – сказала она, опускаясь на один из стульев и показывая рукой на второй стул по соседству.

Та кивнула, явно с непривычки неловко опустилась на стул рядом с Коброй и замерла, выпрямив спину и не опираясь на спинку. Кстати, странно, с чего бы это вдруг Кобра оказала столь много внимания и почестей какой-то храмовой служанке низшего разряда, судя по покрасневшим и распухшим рукам – поломойке, посудомойке или прачке. Надеюсь, что это делается не только ради того, чтобы позлить местный бомонд, но еще с какой-то скрытой и пока непонятной мне целью. Кобра девочка умная и прозорливая, и обычно знает что делает, а иначе какой же она снайпер. Или эта Анастасия не так проста, как кажется? То, что в настоящий момент она служанка в храме «Вечного Огня» – это одно, но внутри себя она может быть чем-то большим, в магических делах по статусу сопоставимым с нашей Коброй. В этом мире, где людей до сих пор открыто продают и покупают, возможно все, и из этого «всего» и надо исходить, оценивая происходящие события.

Но не успели девушки поудобнее устроиться на стульях, как раздался хлопок, будто от невыровненного перепада давления – и прямо перед нами нарисовался еще один персонаж женского пола. Новая гостья ради разнообразия почему-то была одета в черный брючной костюм, расшитый золотыми драконами, вроде китайского. Ее голову венчала золотая зубчатая корона, а в левой руке она держала большой круглый бубен. Вид у нее был не девочки, как у большинства богинь, сравнительно недавно обретших бессмертие – но женщины в возрасте, в расцвете зрелой красоты. Черты лица не оставляли никакого сомнения, что статую в храме скульптор, знамо дело, ваял прямо с натуры. Одним словом, как и предсказывалось, нашу теплую компанию посетила сама Кибела, она же Великая Мать, она же Рея, она же Диндимена, она же Исида, и так далее, и тому подобное.

Увидев нас и тевтона, чужих мужчин в святая святых ее женского храма, женщина встрепенулась, осклабилась и покрепче ухватила бубен, приготовившись ударить в него правой рукой. Отчего-то я знал, что, если это случится, то произойдет такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать – и для того, чтобы спасти свои жизни, нам придется сравнять этот храм с поверхностью земли, убив всех, кто здесь находится. Но положение спас отец Александр. Он шагнул вперед, подняв руку, и с ее ладони во все стороны полился яркий бело-голубой свет, затопляющий все вокруг.

– Остановись, сестра, – звучно произнес он, и Кибела замерла, изогнувшись с бубном, не в силах пошевелиться в этом беспощадном свете, с невероятной точностью высвечивающим все тайное и скрытое, и делающим это явным и очевидным.

Мгновение спустя все кончилось, с руки отца Александра прекратил литься свет, а Кибела опустила бубен и расслабилась, во второй раз обведя нас всех взглядом, на этот раз уже не разъяренным, а заинтересованным и изучающим, будто говоря: «И чего это я на вас сперва кинулась?»

Первой после этой ситуации пришла в себя Кобра, которая, поднявшись со своего стула, величественно отвесила Кибеле неглубокий поклон.

– Приветствую вас, уважаемая Кибела, – произнесла она, – вы извините – мы тут немного намусорили, но это исключительно с благой целью предотвратить угрожавшие вам тяжкие последствия. Можете убедиться в этом сами. Ваш старший жрец Терресий подготовил настоящий заговор с целью передать и этот храм, и прилежащее ему место силы огня во власть вашего врага херра Тойфеля, после чего мощь его умножилась бы многократно.

– Да, это так, – неожиданно произнес связанный тевтонский магистр, вскинув вверх голову, – Мы очень сожалеем о том, что из-за вмешательства пришельцев из других миров сорвался такой великолепный план. Но они еще об этом пожалеют…

Кибела осмотрела атлетическую фигуру тевтона с ног до головы, и с вожделением облизала язычком темные губы.

– Помолчи, красавчик, – с некоторым пренебрежением сказала она, – настанет ночь, и мы еще с тобой поговорим. Ночь – это мое время, так что времени на разговоры будет много-много. Но помни – не каждый любовник Великой Матери способен дожить до утра, ибо ее любовь – это боль, а ее боль – это любовь.

Сказав это, Кибела повернулась к валяющемуся в беспамятстве Терресию и пнула его в бок острым носком туфли.

– И так ты отплатил мне за мою доброту, мерзавец? – грозно произнесла она, – лучше бы я убила тебя тогда, как и прочих моих любовников! Но нет же, пожалела красавца, сохранила ему жизнь, только лишив мужской силы, и в награду за прекрасную ночь и великолепную дочь сделала его жрецом в своем храме. А он отплатил мне такой черной неблагодарностью, предав меня и сговорившись с моими врагами.

На половине этой тирады злосчастный Терресий пришел в себя и вцепился обеими руками в ногу Кибелы.

Пощади, госпожа, – завопил он, – я все расскажу, во всем покаюсь и сделаю все возможное, чтобы искупить свои прегрешения перед тобой. Умоляю, пощади! Я так хочу жить!

С выражением гадливости на лице Кибела немедленно пнула мерзавца прямо в жирное брюхо. Потом еще раз, потом еще. Короче, она пинала, а тот только подвывал, хватая богиню за ноги. Прекратила все это Кобра, до того молча наблюдавшая за разборками в Кибелином хозяйстве.

– Стул госпоже Кибеле, – произнесла она, обращаясь к пока еще старшей жрице, – и быстро, тварь.