— Я так и думал. Но тебе, должно быть, известно, как всё начиналось?
— Кажется, в двадцать третьем веке впервые успешно клонировали человека, — Макс нахмурился, напрягая память. — Боюсь, я получил слишком скудное образование, — развёл он руками.
— В 2412 году профессор Вольф Йохансен с командой учёных Сейнского университета клонировал Роджера Джекобса. Это было время морального декаданса, и учёным удалось выбить разрешение на эксперименты с человеческими клетками. Возможно, они даже рассчитывали превратить клонирование в прибыльное дело — например, создавать бесправных рабочих для отправки в колонии, нуждающихся в терраформировании. Но в любом случае это, конечно, были только их мечты — никто не допустил бы подобного. Все эти исследования были с самого начала обречены остаться в экспериментальном русле. Итак, клон был получен, но оставалась проблема: он являлся младенцем. С научной точки зрения, конечно, большое достижение, но с практической — пользы немного. Так не создашь ни работников, ни солдат, ни даже собственной копии, поскольку, пока клон вырастет, ты уже состаришься, — Седов усмехнулся. — Но через четверть века Гарри Торбольт нашёл способ замедлять метаболизм. Благодаря ему в наше время те, у кого достаточно денег, долго живут и медленно стареют. Однако, раз можно приостановить процесс взросления, значит, можно его и ускорить. Благодаря открытию Торбольта стало возможным выращивать клонов за пару лет. Потом эту технологию усовершенствовали, так что теперь вполне реально заиметь свою копию всего за один-полтора года. Разумеется, чисто теоретически, ибо, как ты сам заметил, закон запрещает клонирование. И всё же открытие Торбольта не решило проблему, ибо даже после курса ускоренного взросления, психически и умственно клоны оставались младенцами. Морган Вальцеус провёл ряд опытов, пытаясь при помощи виртуального гипноза и прочих методик внушения развить клонов до уровня взрослого человека. Ему это удалось лишь через семь лет, когда он нашёл способ закреплять результаты на длительное время. Технология довольно своеобразна: в мозг вживляется наночип, который сохраняет всю информацию до тех пор, пока клон не усвоит её на подсознательном уровне. Затем чип удаляют. Конечно, мечты тех, кто рассчитывал, что клоны станут полными, и в том числе ментальными, копиями своих прототипов, не сбылись. Думаю, даже если когда-нибудь удастся сделать запись человеческого сознания или, если угодно, души, а затем внедрить её в мозг клона, то всё равно мы не получим двух совершенно идентичных людей. Любой их последующий опыт внесёт свои коррективы, — Седов замолчал.
— А что стало с получившимися в результате экспериментов клонами?
Президент пожал плечами.
— Первые были недееспособны и подверглись эвтаназии, а последних пришлось признать полноценными гражданами, зарегистрировать и наделить всеми неотъемлемыми правами. Потом их отправили на один из отдалённых хабитатов, и больше о них никто не слышал. Не удивлюсь, если спустя некоторое время их устранили, — Седов сделал неопределённый жест ладонью. — Так-то вот.
— Что ты собираешься делать со своим клоном? — спросил Макс.
— Уничтожить, само собой, — отозвался Президент. — Свою функцию он выполнил, а двойник мне не нужен.
— Печальная судьба, — проговорил Макс.
— В каком-то смысле я жертвую собой, — Седов усмехнулся.
Макс молча разглядывал человеческое тело в резервуаре. Являлось ли оно когда-нибудь человеком или только плотью, скопищем молекул, объединённых ДНК?
Президент нажал пару кнопок, и прозрачный цилиндр поехал назад, чтобы скрыться в стене.
— Я тебя больше не задерживаю, брат Джон, — сказал Седов негромко, глядя в сторону. — Уже поздно, а ты, должно быть, устал.
После этих слов Макс почувствовал, что действительно совершенно измотан. Возможно, это было внушением, постгипнотическим эффектом, внедрённым в его сознание Седовым. Но в любом случае он должен был отдохнуть.
— Честно говоря, да, — признался он.
— Доброй ночи.
— Доброй.
Отец Эбнер мягко потянул Макса за рукав, но он и так уже поворачивался, чтобы уйти. Они вышли из зала и поднялись на свой этаж в молчании.
— Спокойной ночи, брат Джон, — сказал жрец.
— И вам, отец Эбнер, — отозвался Макс.