Да нет, что за чушь! Паранойя какая-то!
И все же Эдвард не мог отделаться от ощущения: в доме что-то странно и неприятно изменилось. Он читал какой-то триллер, где у людей под покровом ночи вывезли все пожитки и заменили точными копиями, – и сам теперь чувствовал себя так же.
Так, да не так. Вещи-то вокруг его собственные, точно. Вот только… они изменились. Наверное, вернее сказать, испортились.
Эдвард никогда не подозревал за собой каких-то там шестых или седьмых чувств. От его вещей не воняло, не было никаких странных пятен, и волосатые лапы не тянулись к нему из теней. И все же… в постере с мотогонщиком на стене определенно появилось что-то зловещее, а дверцы гардероба приоткрылись так, словно за ними скрывалась не только одежда.
Вспомнились громилы в лесу вокруг лестницы.
Их зубы.
Острые белые зубы.
Когда пришли Хант и Джоэл, Эдвард встретил их, как спасителей.
– Знаете, что я тут обнаружил? – оживленно заговорил он, когда друзья отперли дверь и вошли. – Люди в наши дни совершенно забыли, что такое проводковая коробка! «Провода» все знают, «коробку» тоже, а что значат эти слова вместе – никто не помнит. Вчера я искал в словаре, и даже там этого нет.
Хант рассмеялся, пряча ключ обратно под коврик.
– Я смотрю, ты время зря не теряешь!
– А что делать? Не сериалы же целый день смотреть.
Джоэл прошел на кухню и принес на всех пива.
– Как твои занятия?
Эдвард пожал плечами – точнее, попытался.
– Ничего. Занимаюсь.
– Прогресс есть?
– Моя красотка-доктор говорит, что есть. Сам я, по правде сказать, не замечаю.
– Как думаешь, скоро сможешь встать на ноги? – спросил Хант.