Земля Обетованная

– А как насчет Саманты? Или… – Купер замолчал, позволив ей самой закончить его мысль.

– Не считаешь ли ты, что Джон сообщил Департаменту анализа и регулирования о том, где нас искать?

– А он знал Ли и Лиз?

– Не важно. Он бы такого никогда не совершил.

– Может быть, Саманта не передала ему твое сообщение и он попытался избавиться от тебя.

– Абсолютно исключено.

– Шеннон…

– Достаточно, Купер. Разговор закончен.

Ему хотелось спорить. Да что там спорить – драться. Бушевавший гнев гнал Купера в битву, пусть даже и словесную. Он намеревался рассказать о розовой игрушке, валявшейся среди обломков руин и пыли на мостовой Нью-Йорка. Но вдруг представил, как дверь в квартире Ли срывается с петель, внутрь с криками устремляются безликие, кладут всех членов семьи на пол кухни – той самой кухни, где он прошлой ночью беззаботно общался с дружелюбными незнакомцами-китайцами.

«Во всем виноват Джон Смит! Если бы не было его и ему подобных, не было бы и подразделений тактического реагирования. Руки Смита обагрены кровью тысяч невинных людей, и Ли, Лиза и Элис стали последними на сегодняшний день жертвами в его списке».

И тут Куперу вспомнилось обращение президента к нации, произнесенное двенадцатого марта. Купер слушал его на следующий день в записи, находясь уже в бегах. Он опасался тогда, что президент призовет покарать анормальных огнем и мечом. Вместо этого президент настаивал на том, что следует быть терпимыми к анормальным. Как же он сказал?

«Ибо сказано, что лишь в тяжких испытаниях выковывается истинное взаимопонимание. Так пусть тяжкие испытания не разделят нас на нормальных и анормальных, пусть все мы почувствуем себя единой нацией – американцами.

Давайте же вместе трудиться над построением лучшего будущего для наших детей.

Но пусть никто из нас не забудет боль сегодняшнего дня. Пусть никто из нас никогда не пойдет на поводу у тех трусов, которые считают, что сила заключена в оружии, и которые ради достижения собственных целей убивают детей.

Для таких трусов нет и не будет в наших сердцах жалости…»

Слова президента укрепили тогда Купера в решимости выполнять возложенную самим же на себя миссию – миссию, из-за которой он уже полгода не видел собственных детей.

Надлежало найти Джона Смита. И для Джона Смита и ему подобных в его сердце жалости не будет.

Слова были старыми, но верными, как молитва, которую Купер повторял каждый вечер. Но частенько вслед за этой молитвой он слышал тихий голос внутри себя, и голос этот вопрошал:

«И что затем? Вернешься в ДАР? Станешь, как и прежде, руководить подразделениями тактического реагирования?»

– Что с ними станет? – тихо спросила Шеннон.