Лабиринт. Трилогия

— Постойте-ка, какой еще путь в Лабиринте? — вмешался Баслов. Слова он произносил небрежно, ворчливым тоном. — Зачем лезть в Лабиринт, когда на площади стоят купола, в которых находятся системы связи с локусом? Если всезнающий Голос укажет мне, где найти достаточное количество взрывчатки, я подниму их на воздух. Одним махом мы решим все проблемы — и свою, и Лабиринта.

— Одним махом, к сожалению, не получится, — сказал Голос. — Дублирующие системы имеются как на Драворе, так и на других планетах, контролируемых механиками. Чтобы Лабиринт получил полную свободу действий, нужно все их вывести из строя — задача невыполнимая даже для вас, господин Баслов.

— Каков же выход?

— Выход только один. Разрыв цепей, тянущихся из всех концов империи дравортаков к Лабиринту, нужно произвести в том месте, где все они сходятся вместе, — в контролируемом механиками локусе.

— Значит, все-таки придется лезть в Лабиринт?

— Увы…

— Ты уже начал обдумывать план предстоящей кампании, Петер? — непринужденным тоном поинтересовался Киванов.

— А ты думал, что я уйду, оставив с вами только мальчишек? — кивнул в сторону Чжои и Берга Баслов.

— Несомненно, ты окажешь нам неоценимую помощь, если, конечно не будешь взрывать без разбора все, что попадется на пути, — заметил Борис.

— Я бы взорвал и Лабиринт. Но Иво утверждает, что это невозможно, а я ему верю.

Баслов отлично понимал, что Киванов, как обычно, просто подначивает его, но горячность его натуры снова взяла верх над благоразумием, и опять помимо собственного желания он ввязался в заранее безнадежно проигранный словесный поединок с Борисом.

Не обращая внимания на пикировку Баслова и Киванова, Кийск обратился к молчавшему все это время Вейзелю:

— Что решил ты, Григорий?

Оторвавшись от собственных мыслей, Вейзель вскинул голову.

— Я? Конечно же, остаюсь! — уверенно заявил он. — Я просто задумался. Как известно, сама возможность материального существования нашей Вселенной держится на точных значениях нескольких физических констант. Отличайся любое из них всего лишь на какую-нибудь одну стотысячную от известной нам величины, и мир, в том виде, в каком мы привыкли его видеть, никогда бы не возник. Получается, что все эти числа не явились результатом практически невозможного, с точки зрения теории вероятностей стечения обстоятельств, а были заложены Лабиринтом еще до рождения Вселенной? Он просто заранее все их знал?

— Совершенно верно, — подтвердил Голос.

— Но в таком случае кто внес все эти данные при рождении прежней Вселенной, той, в которой был создан Лабиринт?

Голос одобрительно хмыкнул:

— Глубоко копаете, господин Вейзель. В свое время мы тоже задавали себе тот же самый вопрос.

— И что?