Пол между тем приобретал все более заметный уклон вниз. Потянуло затхлой сыростью.
— Мы так спустимся к самому подножию горы, — сказал Кийск.
Не успел он произнести эти слова, как сзади на них накатился глухой, раскатистый рокот, своды пещеры содрогнулись, с потолка посыпались струи песка и мелких камней.
Киванов и Кийск встревоженно переглянулись.
— Обвал, — едва слышно прошептал Киванов.
Они бегом бросились назад и через пару сотен метров, в том месте, где ход сужался, наткнулись на глухую стену каменного завала.
Кийск со злостью швырнул резак на пол.
— Ну надо же было так попасться! Надо же было влезть в эту дыру!
— Здесь резак не поможет, — рассудительно произнес Киванов. — Надо поискать другой выход.
— А если его нет?
— Совершенно верно, другого выхода нет, — вмешался в разговор посторонний голос.
Кийск резко обернулся и осветил фонарем проход пещеры. Сзади никого не было.
— Кто здесь? — крикнул Кийск и, наклонившись, подобрал с земли резак.
— Я, — ответил голос.
Голос был спокойный, даже можно сказать приятный, но какой-то неопределенный: он мог принадлежать одновременно и мужчине, и женщине, взрослому и ребенку. К тому же невозможно было определить, откуда он доносится.
— Где ты? Мы тебя не видим! — прокричал Кийск в пустоту пещеры.
— Я здесь, — ответил голос. — А не видите вы меня потому, что я просто Голос. Разве можно увидеть звук?
— Но голос не может существовать сам по себе.
— Почему же?
— Должен быть какой-то источник звуков.