– Ну да! – как ни в чем не бывало кивнул Доберман. – Только она не любит, когда ее так называют!
Рыжая только теперь повернула голову в сторону выходящего из себя Хамерхаузена, надменно вскинула подбородок и сделала ему приветственный жест рукой. Который можно было истолковать и так: «Не переживай, парниша!»
Хамерхаузен именно так его и понял.
– Ах, так она не любит, когда ее называют бабой! – заорал он уже во всю глотку. – А мне не нравится, когда бабы прикидываются рамонами!
– Она не прикидывается! – покачал головой Хоэм.
– Что? – наклонил голову Хамерхаузен.
– Она не прикидывается!
– А что же она тогда делает?
– Она и есть рамон!
Услыхав такое, Хамерхаузен опешил.
– Что?.. Баба – рамон?
– Она не любит, когда ее называют бабой!
– И что же мне теперь прикажешь делать? – вопрошающе раскинул руки в стороны Хамерхаузен.
– Можешь называть ее Региной!
– Что ж, ладно, – чтобы успокоиться, Хамерхаузен провел ладонью по волосам. – Вот что… дорогуша… – обратился он к рыжей.
– Меня зовут Регина, – перебила его девица.
– Вали-ка ты отсюда, Регина.
Хамерхаузен махнул рукой куда-то в сторону, не особенно заботясь о направлении. Ему было абсолютно все равно, куда свалит эта рыжая заносчивая девица. Он просто не хотел больше тратить на нее время. И видеть ее тоже не желал. В баре – с удовольствием. Но не за рулем квада!
Рыжая еще выше подняла свой острый подбородок и положила обе руки на рулевое колесо. На руках – гловлетты из кожзама с серебристыми цепочками на запястьях. Ну, разумеется, усмехнулся про себя Хамерхаузен, что еще ожидать от бабы!
– Ты звал рамонов ехать с вами.