Ветер

Терехин, пока не увидел завал своими глазами, надеялся, что из этой груды можно будет выбрать что-то стоящее, из чего получится сделать подобие лодки и всей командой доплыть до ближайшего передатчика. К сожалению, этому варианту ветер не оставил шансов. Он спрессовал технику в монолит.

Терехин осторожно добрался до того места, где скалы почти сходились. Здесь воочию можно было убедиться, насколько мощной была стихия, впечатавшая многотонную технику в скалу. В самом углу камней почти не было. Железо копировало рельеф до каждой выемки или наоборот выступа. Несомненно, это место следовало занести на карту. С помощью техники или приспособлений ее можно было бы растащить и попытаться выбрать для нужд поселка что-нибудь полезное.

Завал, как памятник технократическому пути развития человечества источал запах резины, пластика и нефтепродуктов. Запах этот был слаб, но отвыкший от него человеческий нос, сразу уловил его ностальгический аромат. Терехин нашел тот капот, от которого Верещагин оторвал щиток. Нос трактора возвышался над общей кучей. С той стороны, которая смотрела на ветер, на капоте не было живого места. Все было в рваных пробоинах, края которых сильно подернуло ржавчиной. С обратной стороны имелись выходные отверстия, но их было немного, и в целом капот с этой стороны выглядел лучше.

Каждый раз, когда Терехину попадалась техника, он старался не думать о тех, кто находился в ней во время катастрофы. Если он это делал, его мысли сразу перескакивали на свою семью, и он против воли думал о том, как могла погибнуть его семья. Иногда его так захлестывала тоска, что он на несколько дней терял покой. Чтобы снова не поддаться нежелательным мыслям Терехин перескочил с кучи на скалу и перешел на обратный склон.

С вершины он увидел, как на противоположном островке суетятся его товарищи, собирающиеся переплывать. А прямо перед ним лежал небольшой оазис. Верещагин, скорее всего, не увидел его, раз промолчал. Небольшое озерцо Виктор увидел сразу. Оно образовалось в чаше из камней, сошедших со скалы. Озерцо имело около двадцати метров в поперечнике. Справа от озера рос небольшой пятачок леса, точнее сказать отрастал.

Поваленные ветром деревья лежали в окружении свежей зеленой поросли. Виктору стало очень тепло на душе от мысли, что этот маленький уголок природы смог противостоять стихии, и теперь пытается, так же, как и сам Терехин выжить в новом мире. Виктор спустился со скалы, чтобы разглядеть природный феномен.

Еще издалека нос уловил запах зелени. В озерце квакали лягушки, у самой воды загудела мошкара. Виктор осторожно ступил на землю, из которой торчали молодые побеги и чтобы не примять их, аккуратно сел на ствол дерева. Он провел пальцами по слабеньким стебелькам растений, удивляясь, сколько жизни в этих хрупких созданиях природы. Воздух в этом месте был просто фантастический. От него кружилась голова, и не хотелось ни о чем думать. Даже мошкара, которая вдруг осознала, что вынужденному вегетарианству конец, не могла поколебать приятное состояние эйфории.

Здесь можно было раздобыть и дрова, чтобы приготовить лягушек. Терехин решил, что готовить экзотику он не мастак, поэтому занялся приготовлением дров. Нашел подходящий ствол дерева, выдернул из опутавшей его травы и отнес поближе к озеру. Дерево было влажным. Виктор расщепил его острыми камнями на чурбачки и разложил на камни, сушиться.

Вскоре появился Верещагин.

- Ты чего? - Спросил его Терехин, ожидая увидеть Гренца или Гарифулина.

- Устал, товарищ капитан. Виктор вернулся за Русланом.

- Понятно. Жаб готовить умеешь?

- Жаб не пробовал, но устриц на речке варил часто.

- Варить тут не в чем, жарить придется.

- Справлюсь, товарищ капитан.

- Как огонь разведем? - Поинтересовался Терехин.

Вместо ответа матрос откинул полу кителя и показал на пришитый карман.

- И? - Не сразу сообразил капитан.

- Тревожный кармашек. - Верещагин запустил туда пальцы. - Пакетик соли, спички запаянные, таблетка сухого горючего запаянная, две таблетки для обеззараживания воды, тоже запаянные и свисток, для отпугивания акул. - Матрос выложил содержимое тревожного кармашка на камень.

- Круто, Верещагин. Надо будет каждому пришить тревожный кармашек. У тебя все есть, что нам сейчас нужно. А свисток-то зачем?